Снег на песке - [70]

— Хм. И что же вы сделали?

— Стащили казну и свалили.

— Умно! — хмыкнула Бьянка. — Не пропадать же добру!

— Вот и мы так подумали. Иначе все бы досталось стражникам. А я благодаря этим деньгам сумел основать «Кривые мечи». Нанял людей, купил оружие, лошадей и этот дом, чтобы не ютиться по крысиным норам.

— Ну да, — лукаво заметила Бьянка. — Ты ведь привык жить во дворце.

— К тому времени где я только не жил, — усмехнулся он.

— Кстати, ты ведь так и не рассказал мне, почему ты ушел из дворца.

Амрен не ответил. В повисшем молчании стало слышно, как за окном стрекочут цикады.

— Ты не хочешь об этом говорить? — наконец спросила она.

Он взглянул на нее. Ей показалось, что в глубине угольно-черных глазах застыла невысказанная печаль.

— Когда-нибудь я обязательно тебе все расскажу, — он погладил ее руку. — Но давай не сегодня, хорошо?

— Ладно, — Бьянка легонько сжала его пальцы. — А сколько лет «Мечам»?

Амрен поднял взгляд к потолку.

— Пять… нет, шесть.

— Сложно было?

— Вначале да. Трудней всего — это добиться уважения. Иногда нужно побыть говном, иногда — тираном, иногда — наседкой на яйцах. Каждую минуту тебя пытаются прогнуть, прощупывают границы дозволенного. Если это жестко не пресекать, то тебя просто напросто прирежут, и твое место займет более сильный.

— Это почти так же, как и быть султаном, — заметила Бьянка.

Амрен усмехнулся.

— Намного сложнее. Падишаха защищает армия и закон. Атамана — лишь собственный кинжал и уважение его людей…

Амрен говорил, а огоньки свечей золотистыми бликами отражались в его глазах. Забыв обо всем на свете, Бьянка любовалась резкими скулами, выразительным носом, чувственными губами. Мускулистая грудь, поросшая черными волосами, плавно вздымалась в такт его дыханию. Несколько застарелых шрамов белесыми росчерками пересекали янтарную кожу. Бьянка невольно закусила губу.

Взгляд скользнул по темной дорожке волос, бегущей вниз по рельефному животу, и вдруг справа от пупка Бьянка заметила бордовое пятно. Подавшись вперед, чтобы получше его рассмотреть, она обнаружила, что это — татуировка в виде солнца с короткими извилистыми лучами, в центре которого начертано несколько непонятных символов.

— Что это? — спросила она, неосознанно дотрагиваясь до твердого живота.

Амрен перехватил ее запястье.

— Осторожней, я ведь не железный, — хрипло сказал он, пристально глядя в ее глаза. — Твои нежные ручки и мертвого поднимут из могилы.

Бьянка вспыхнула от смущения. Да у нее самой давно уже все намокло между ног. Лучше отодвинуться от греха подальше.

— Этот символ — знак династии Баязидов, — пояснил Амрен. — Татуировка, которую наносят наследникам султанской крови.

— Зачем?

Он пожал плечами.

— Чтобы различные самозванцы не могли выдавать себя за пропавших принцев.

— И такие метки наносят новорожденным младенцам?

— Нет конечно, иначе по мере роста знак растянулся бы вместе с кожей и стал нечитаемым. Нанесение символа обычно проводится вместе с церемонией обрезания.

— Что еще за церемония обрезания? — не поняла Бьянка.

Амрен отчего-то смутился.

— Я тебе потом расскажу, — пообещал он.

— Ладно, — с легким недоумением согласилась она и добавила. — Но ведь такой знак можно и подделать.

— Нет. Во-первых, используется специальная краска, которая дает именно такой цвет и не блекнет со временем. Во-вторых, мало кто знает о том, что у принцев вообще есть такие метки. Это держится в строгом секрете. А в-третьих, знаки, начертанные внутри круга, зависят от положения планет в день и час появления на свет.

— Как это?

— Главный звездочет составляет небесную карту на момент рождения наследника и записывает символы в специальную книгу, доступ к которой есть только у султана и великого визиря. Такие же символы наносят на кожу. Невозможно одновременно подделать и татуировку и запись.

— Разумно, — восхитилась Бьянка.

— Без таких мер не обойтись, когда султан плодит детей десятками, и каждый отпрыск может претендовать на трон.

— Каждый может претендовать на трон? — она удивленно подняла брови. — Разве престол наследует не старший сын?

Амрен покачал головой.

— Нет. Султан при жизни может назначить своего преемника, но после его смерти все может оказаться по-другому. Кто первым успеет занять трон — тот и будет править.

— Но это ведь глупо. В Хейдероне, Ангалонии и Мергании действует право первородства, и все знают, что следующим королем будет старший сын.

— А вдруг он окажется никчемным правителем? Вдруг младший был бы более достойным? Что тогда? У нас же за престол приходится сражаться, и побеждает самый сильный и амбициозный из братьев. От него рождается множество сыновей, и впоследствии трон снова займет самый сильный из них. Разве это не способствует укреплению государства?

— Представляю, какие ведутся драки за престол, — поежилась Бьянка, на миг вообразив, что ее собственные братья вцепились друг другу в глотки за власть над Хейдероном.

— Эти драки начинаются еще в гареме, — вздохнул Амрен. — Ты знаешь, что большинство мальчиков погибает еще во младенчестве или даже в утробе матери? Наложницы постоянно устраивают друг другу «несчастные случаи».

— И что, их даже за это не наказывают?