Снайпер Петрова - [34]

— Смотри, скоро еще жарче будет!

Через несколько часов гитлеровцы, отрезанные от своих главных сил, навалились на остатки батальона. Краснозвездные солдаты стояли насмерть, а враг все напирал. В резерве у Сидорова оставались единицы. Обстоятельства вынудили доложить командиру полка:

— Немцы вот-вот сомнут, истекаю кровью…

— Держаться! Повторяю, держаться до последнего! Прошу еще немного, — ревел в трубке голос Семенко.

6 февраля сидоровцам удалось захватить три квартала. Перед занятыми батальоном домами выросли горы трупов гитлеровских вояк.

Утром 8 февраля Нина Павловна со своей позиции заметила странную картину и не удержалась, чтобы не крикнуть: «Смотрите, смотрите! Парламентеры!» Она взмахом руки показала на угол дома, от которого крадучись ползли два немецких солдата. Они держали высоко над головой белые флаги, наспех сделанные из четвертушек простыни.

— А-а, видать, солоно стало! Позовите переводчицу, — приказал комбат.

Переводчица пррипла быстро. Выяснилось — немцы просятся в плен.

— Только двое? — удивился Семен Алексеевич.

— Нет. Они приведут и остальных, нужно наше согласие.

— За остальными пусть идет один — любой из них. Второго оставим заложником, — сказал комбат.

Через час гитлеровец вернулся и привел еще сорок девять солдат.

Штурм города продолжался, и враг дрогнул. 10 февраля 1945 года 86-я стрелковая дивизия овладевает центральными кварталами Эльбинга и соединяется с частями 98-го стрелкового корпуса.

Капитан Сидоров, старшина Петрова и радист Казантаев спустились в подвал, выбрали поудобнее и почище помещение для нового командного пункта.

— Располагайтесь! Тащите все на чем можно отдохнуть, — распорядился комбат и тяжело сел на цементный пол. Гудели ноги, в голове звенело, давило в ушах, веки слипались. Нина Павловна налила ему теплого чаю из своей фляжки. Телефонисты подвели кабельную линию связи от командира полка.

Как только принесли диван, комбат рухнул на него как подкошенный и мгновенно заснул. Он лежал прямо в ватнике, пропахшем пороховым дымом. Местами торчали клочья ваты, полы были рыжими, обгоревшими. Под головой шапка-ушанка, ремень ослаблен, кобура с маузером лежала рядом. Нина Павловна сидела тут же и занималась своим делом. Капитан Сидоров, двадцатитрехлетний комбат, любимец батальона и полка, один из сотен ее сыновей, которых война заставила рано повзрослеть.

Телефонный звонок. Командир полка вызывал Сидорова. Телефонист положил трубку на стол, направился к дивану, поправляя на ходу обмундирование. Остановился около спящего комбата и задумался. Будить его было жалко…

— Верно, сынок! Зачем будить. Я сама поговорю с майором.

Нина Павловна взяла трубку и ответила:

— Слушаю вас, Григорий Иванович.

Семенко немало удивился, услышав в телефоне мягкий женский голос, но тут же узнал Петрову, оживился и пошутил:

— А что, Семена дома нет?

— Почему же нет. Наш комбат всегда с нами, а мы с ним. Дело в том, что он спит. Устал он. Очень устал. За последние дни так вымотался, что едва на ногах держится.

— Значит, спит. Да-а.

— Товарищ майор, прошу вас, дайте ему хоть часик, пусть отдохнет.

— Ладно! Пусть часок поспит, но не больше. Поймите, больше нельзя… Ваш батальон, как один из лучших, будет нести гарнизонную службу в городе. Комбата же я просто хотел поздравить, он назначен заместителем коменданта города, а так бы пусть спал на здоровье. А сами почему не отдыхаете, Нина Павловна? Вам это необходимо в первую очередь.

— Как раз мне-то и не обязательно. В моем возрасте спится мало…

На этом их разговор и закончился. Нина Павловна, положив руку на плечо телефониста, сказала:

— Вот так, Казантаев, мотай на ус, как надо заботиться о своем командире. Если толком-то объяснишь, поймут и большие начальники.

После боев за город Эльбинг командование полка в наградном листе писало:

«…Петрова — участница всех боевых операций полка, несмотря на свой преклонный возраст (52 года), вынослива, мужественна и отважна. Во время передышек ею подготовлено 512 снайперов. В боях за Эльбинг тов. Петрова истребила из своей снайперской винтовки 32 немецких солдата и офицера, доведя личный счет до 100. Достойна награждения орденом Славы I степени».

У командарма

Наступала последняя военная весна. Командующий второй ударной армией генерал Федюнинский находился в своем штабе. Он сидел в глубоком кожаном кресле, опершись руками на массивный стол с двумя тумбами, украшенными по углам резьбой. Иван Иванович неторопливо и внимательно читал каждую строчку наградных листов, вносил поправки и давал короткое заключение. Многих отважных воинов своей армии он знал в лицо и живо представлял совершенные ими подвиги.

Прочитав очередной наградной лист, генерал отложил его в сторону. Подошел к окну. По исковерканному минами асфальту размеренно ходил часовой с автоматом на груди. В небольшой луже купались воробьи. Они весело чирикали, махали крыльями, радуясь теплу. В высокое узкое окно, что выходило на шоссе, генерал увидел, как по небу плыли одинокие обрывки большого облака, разорванного частыми вспышками зенитных орудий. Он стоял в глубоком раздумье, заложив руки за спину. Тысячи наградных листов подписал он за долгие годы войны. Среди представленных к наградам было и немало женщин: врачей, медсестер, летчиц, связисток… Он не мог найти род войск, где бы не служили славные дочери Родины. Все это было для него в порядке вещей, привычно и обыденно, но чтобы такое…