Снайпер-инструктор - [5]

Сидя в живописном месте, на берегу речки, мужчины бурно обсуждали последние события, о чём слышали по радио, читали в газетах и где-то узнали в разговорах. Костыгов так прямо и заявил, что Сталин совершил большую ошибку. Он заключил мирный договор с Германией и отправил туда несколько эшелонов с хлебом. При этих словах Костыгов испуганно огляделся по сторонам, но кроме нас вблизи никого не было.

– Да, вы правы, – согласился с ним Иван Александрович, – Нашему правительству необходимо налаживать дружбу с Англией и Америкой. Ведь Гитлер маньяк. Он уже завоевал Чехословакию и Польшу, а теперь может повернуть на нас.

Как потом оказалось, все эти опасения были не напрасны.

2 – Начало войны

В Загорск я приехал накануне последнего экзамена, 21-го июня 1941 года. Жил я на съёмной квартире, с двумя однокурсниками, в деревянном доме. На следующий день мы решили встать пораньше, чтобы ещё раз почитать учебники. Для этого ребята не выключили радио, надеясь, что оно, как обычно, начнёт работать в шесть часов утра и разбудит нас гимном Советского Союза. Но голос диктора разбудил нас в четыре часа.

Так мы узнали о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз. В тот момент мы отнеслись к этому спокойно без лишних эмоций. Но уже после войны, и до сих пор, как это ни странно, я не могу спокойно слышать в кино объявление войны или дня Победы. Комок к горлу подкатывает.

Экзамены, конечно, отменили и мы с ребятами со всего училища, отдельными группами направились в райвоенкомат. Народу там собралось очень много, как первого мая на демонстрации. Нас оттуда, естественно, выгнали, так как никому ещё не исполнилось восемнадцати лет. Народ в толпе возбуждённо обсуждал новость о начале войны. Слышались возгласы: «Советский Союз сильнее Германии. Да мы их шапками закидаем. Войну в три месяца закончим и разобьём Гитлера…» Вернувшись в училище, мы узнали, что решением райкома комсомола, весь наш курс мобилизовали на военный завод № 11, чтобы заменить рабочих, уходящих на Фронт. Завод находился в лесу, в сорока километрах от Москвы и тридцати километрах от Загорска. Его цеха были под землёй, в которых изготавливали противотанковые гранаты. Работать приходилось почти без выходных, по двенадцать часов в сутки. Из Загорска на завод мы ездили рано утром на рабочем поезде, иногда под бомбёжкой. Через пару месяцев мне дали первый выходной, и мы с приятелем поехали в Москву, просто так, из любопытства.

Москва уже находилась на осадном положении и сильно изменилась. Год назад я приезжал сюда поступать в промышленно – художественное училище, имени Калинина. Однако поступить в это престижное учебное заведение мне не удалось. Все экзамены сдал на пятёрку, а диктант по русскому языку написал на двойку. Оттуда мне посоветовали ехать в Загорское художественное училище, где экзамены ещё не начались. И теперь, второй раз, попав в Москву, я увидел её другую. Большие окна магазинов, почти везде были закрыты мешками с песком. Мы с товарищем, озираясь по сторонам, пошли от Ярославского вокзала по направлению к центру. Пройдя немного, наткнулись на баррикаду, перегородившую улицу. Оставался лишь проход для трамваев. Перед баррикадой стояли противотанковые ежи, сваренные из рельсов. Над городом, ближе к центру, висели стратостаты, чтобы мешать самолётам противника бомбить. Стратостаты выглядели как огромные бочки, висящие в небе, и удерживаемые канатами, чтобы не унёс ветер. Про то, как они устроены, мы не раз слышали по радио, но наяву видели впервые. Они на нас произвели сильное впечатление. Из-за этих бочек самолёты не могли снизить высоту полёта, а свысока бомбы падали не прицельно, мимо нужного объекта. И вот, возле многоэтажного здания, мы увидели авиационную воронку больших размеров. Здание заметно не пострадало, только в окнах выбило стёкла. Кругом копошились люди, они заваливали яму и ремонтировали окна. Несколько прохожих, как и мы, остановились посмотреть на происходящее. Солидный мужчина в шляпе, держал даму под ручку и испуганно ворчал:

– Ты сделала глупость, что не уехала со своими служащими. Я же тебе говорил, скоро в Москве будут немцы. Посмотри, они уже центр бомбят!

Услышав эту речь, два парня, стоявших рядом, начали грубо требовать у мужчины документы. Они обвинили его в разжигании паники. Мужчина стал протестовать:

– Вы кто такие? Почему я должен предъявлять вам документы?

Один из парней показал ему удостоверение сотрудника НКВД. Чем всё это закончилось, не известно, так как мы испугались и поспешили назад к вокзалу. У нас не было с собой никаких документов, а уличные патрули часто проверяли их у прохожих.

На обратном пути мы увидели возле продовольственного магазина длинную очередь. Там можно было купить кое-что из продуктов за деньги, хотя действовала карточная система. У нас были с собой деньги, и мы встали в очередь. Рядом, на столбе, висел громкоговоритель. По радио начали передавать сводку «информбюро». Грозный голос Левитана сообщил, что наши войска, в ходе кровопролитных боёв, оставили город Можайск. Это означало, что до Москвы немцам рукой подать. Многие женщины в очереди заплакали. Из их возгласов стало ясно, что они переживают за своих сыновей и мужей, которые в этот момент гибнут на фронте.