Сначала забудь ее - [13]

– Ты передумала?

– Признаюсь, это было необдуманное предложение. На самом деле не рассчитывала на это серьезно. Я испугалась при мысли, что нужно расстаться с Никки, и хваталась за любую соломинку.

– Сицилия поможет скрасить расставание, – заметил Лучиано, хитро улыбаясь, и прикинул, что несколько походов по магазинам смогут быстро исправить ее настрой. Естественно, он знал, что она хочет большего, и готов был дать ей это, но подумал, что маленькая приятность – шопинг – не помешает.

– Если согласна, я готов выплатить все твои долги в Британии и возместить ущерб людям, чьи кредитки ты воровала. Таким образом, они отзовут свои иски, а ты не окажешься в тюрьме.

Как ни прекрасно это предложение, Джемайма не накинулась на него, как ждал Лучиано. Напротив, нахмурилась.

– Будет неправильно, если я позволю тебе выплатить мои задолженности.

Лучиано цинично поднял бровь.

– Уверен, ты будешь счастлива, если я закрою все твои долги. Ведь ты как раз из таких женщин. Зачем притворяться кем-то другим?

Джемайма покраснела и опустила глаза. На ее месте Джули никогда бы не отказалась от такого предложения. В этом он прав. Сестра не раз брала деньги у других, чтобы расплатиться или осуществить свою очередную мечту. Ей не раз приходилось делать что-то, идущее вразрез с ее желаниями и интересами. И если Джемайма хочет и дальше притворяться сестрой, должна закусить губу и плыть по течению.

Девушка попыталась мыслить логически. Кредиты, которые Джули набрала на имя сестры, очень тяготили ее и родителей. Чтобы освободиться от этого груза, надо с охотой принять его предложение.

– По вполне понятным причинам я бы не хотел, чтобы мать моего сына привлекалась к ответственности за долги или кражи.

Внезапно Джемайме захотелось признаться, что она не мать Никки. Намерение во что бы то ни стало скрыть правду и, таким образом, остаться с Никки, ослабевало. А если она признается прямо сейчас? Он по-прежнему будет согласен взять ее с собой на Сицилию или заставит распрощаться с ребенком, которого она так любит? Джемайме стало страшно. Взглянув на него из-под длинных ресниц, она решила, что он не сделает всего этого. Она солгала, и теперь, если узнает правду, он рассердится, отберет у нее ребенка и исчезнет из ее жизни. Он не способен прощать, терпеть или понимать других. Кроме того, единственный аргумент для него тот, что она мать его ребенка. Избавься она от этого статуса, потеряет всякие права.

– Я поеду на Сицилию с Никки, – поспешила ответить Джемайма, пока снова не потеряла самообладание.

– Никколо, – поправил Лучиано.

– Для меня он всегда будет Никки. – Она не желала полностью сдавать позиции.

Во взгляде Лучиано пробежала искра, что-то похожее на золотую молнию в рассветном небе. Джемайма застыла, как маленькое животное перед хищником.

– Сейчас с твоей стороны единственно правильно делать все, что я скажу, – мягко заметил Лучиано, пробегая взглядом по ее соблазнительным губам, груди и стройным ногам.

Раньше он никогда не испытывал желания к женщинам ее класса. Что с ним? Хотя испытывать подобные чувства вполне нормально для здорового мужчины. Так он себя успокаивал. Ему не хотелось терять это ощущение, потому что впервые за все эти годы он снова почувствовал себя живым.

Внезапно Джемайма вскочила.

– Ты стараешься запугать меня.

Его взгляд охотника стал еще более выразительным.

– Правда?

– Я сделаю все, что посчитаю необходимым, но меня не запугать, не стану унижаться перед тобой.

– Тебе и не придется, – ответил он нежно.

Джемайме показалось, что его голос, как шелк, скользит по коже. Он подошел ближе и стал еще более похож на хищника, еще опаснее. Ей даже пришлось отступить на шаг назад. Чувства, охватившие ее, не позволяли мыслить здраво. Он превратился в один большой соблазн.

– Я не буду. – Еолос девушки дрожал, во рту пересохло, слова давались с трудом.

– Но идея того, как ты стоишь передо мной на коленях, достаточно заманчива. Когда представляю тебя, ублажающей меня, я…

Джемайма не верила своим ушам. Потом решила, что он, наверное, имеет в виду что-то другое. Да, она неправильно его поняла и тут же залилась стыдливым румянцем, заморгала, стараясь избавиться от эротического гипноза и образов, которые он так мастерски нарисовал в ее воображении. Раньше в присутствии постороннего мужчины с ней никогда такого не случалось. Обычно она не представляла себя с мужчиной в эротических сценах, а если бы делала это, Стивена было бы не так легко соблазнить. Что-то в Лучиано будоражило глубокие, сродни животным, потребности. С ней это произошло впервые.

– Ты действительно имел в виду то, что я услышала?

Глава 4

Лучиано рассмеялся:

– Ты ведь именно так работаешь с мужчинами, опускаешь ресницы, краснеешь и притворяешься наивной? Тебе лучше знать. Давай оставим эти прелюдии. Я не хочу невинную скромную девственницу, Джемайма. Мне нравятся женщины, не боящиеся быть женщинами. Впрочем, как и я, мужчина, не боюсь сказать прямо о том, что хочу секса.

Джемайма была выбита из колеи и не знала, как реагировать, куда спрятать глаза. Нельзя не признать, что она действительно девственно-невинна, скромна и немного наивна, в отличие от сестры. Джули рассматривала подобные предложения как комплимент в свою пользу, бесстыдно наслаждалась восхищением мужчин. На мгновение она захотела влезть в шкуру Джули. Та воспринимала свою притягательность и чувственность как должное. Неужели Лучиано правда желает ее? Джемайма несмело подняла на него глаза, кровь горячим потоком хлынула к щекам, вискам, груди. Она чувствовала силу его желания, магнетизм, невероятную сексуальность. Лучиано подошел к ней совсем близко.