Сначала свадьба, потом любовь - [16]

— Он не «мой Ник», — заявила Кэтрин. — Господи, мама, ну позволь мне устраивать мою жизнь так, как я сама этого хочу. Я не желаю никаких обедов!

— Но как мы должны объяснить это своим друзьям? Если я кому-нибудь скажу, что еще ни словом не перемолвилась со своим зятем, меня просто сочтут душевнобольной.

Кэтрин закатила глаза, но воздержалась от ответа, чуть не слетевшего с языка. Миссис Сент-Петерс воспользовалась паузой.

— Когда же ты повзрослеешь, Кэтрин? Не понимаю, чего ты добиваешься своим странным упрямством? Насколько мне известно, Ник Стэйн вполне приличный молодой человек, тебе не нужно прятать его в ящике письменного стола и держать под замком в качестве частной собственности. Его фотография напечатана почти в каждой утренней газете. Или, может, с вашим браком что-то не в порядке? Ты беременна?

Кэт рассмеялась. Очень характерно для матери! Вечно вцепится, как клещ, и не отпустит, пока не докопается до истины.

— Не волнуйся, мама, я принимаю таблетки. Так что бабушкой ты еще не стала! Я просто не хочу, чтобы нас выставляли на всеобщее обозрение, словно парочку недавно привезенных в зоопарк обезьян. Если получится, мы как-нибудь заглянем к вам, а пока избавь нас от официальных оглашений и жадной до зрелищ публики. Приемов, на которых ты пачками представляла мне «приличных» холостяков, хватит мне до конца жизни.

На другом конце провода воцарилось недолгое молчание, потом послышался нарочито тяжкий вздох.

— Кэтрин, неужели ты вышла замуж только для того, чтобы обрести покой? Что же за человек этот Стэйн, если он согласился участвовать в этой затее?

— Ни на что он не соглашался, мама. Не выдумывай того, чего не было.

Кэт радовалась, что ведет разговор с матерью по телефону, а не с глазу на глаз, ведь за блестящим фасадом этой элегантной обаятельной женщины скрывались острый ум и умение просчитывать жизненную ситуацию на несколько ходов вперед.

— Ну ладно, детка. — Эллен Сент-Петерс как-будто сдалась. — Не хочу быть навязчивой. Но все же было бы мило с твоей стороны при случае дать нам свой новый номер телефона и адрес. Дело это не спешное, можно не торопиться. Всего хорошего!

Когда мать положила трубку, Кэт едва сдержала совсем не подобающее даме ругательство. Общаясь с матерью, Кэт всегда чувствовала себя шестилеткой, оправдывающейся из-за того, что без спроса залезла в банку с вареньем.

Сравнив Ника с банкой варенья, Кэт повеселела и воодушевленно улыбнулась. Она никому не позволит давить на себя. Ни мужу, ни матери, никому. Она будет делать все по-своему. Так, как делала всегда, и это касается Ника Стэйна тоже!

Последующие дни убаюкивали Кэт иллюзией, будто она вот-вот приспособится к новой жизни. Вдобавок ее немало позабавило кислое поздравление Сида Маллонера, считавшего Ника Стэйна виновным в своей отставке.

Она велела пухленькой шоколадного цвета Мэри, оказавшейся просто сокровищем, приготовить для нее одну из гостевых комнат. Со стороны Ника не последовало никаких возражений. По вечерам они вежливо, как два деловых партнера, прощались, и каждый шел в свою собственную постель.

О том, что постель эта чертовски холодна и одинока, и о том, как часто она тоскует по страстным ласкам Ника, знала одна Кэтрин. Она понадеялась, что тоска эта со временем пройдет. А пока она будет терпеть — терпят ведь зубную или головную боль.

Но сегодняшним вечером мужество покинуло Кэтрин. Поскольку Мэри каждый день уходила около семи, в доме оставались только двое — Кэт и Ник. Не поймет ли он ее неправильно, если она еще раз спустится вниз, чтобы взять почитать что-нибудь новое? Да нет, если пойти босиком, он ее вообще не услышит. Уже около полуночи, он, наверное, спит.

За эти дни Кэт достаточно хорошо освоилась в доме и вполне могла обойтись без света. Поэтому она не разглядела всего пару дней тому назад поставленный у подножия лестницы большой медный сосуд, в который Мэри поместила пахучие еловые ветки. Сосуд опрокинулся с грохотом, способным разбудить мертвого.

Но ничего не произошло. В доме по-прежнему царила тишина. Кэт зажгла свет и прислушалась. Сверху не доносилось ни звука. Не может быть, чтобы Ник спал так крепко! Только человек, находящийся без сознания, не услышал бы такого шума. От этой мысли недалеко было и до следующей. А что, если Ник заболел?

Кэт не заметила, как книга выпала у нее из рук. Перескакивая через две ступеньки, она ринулась вверх по лестнице, распахнула дверь спальни, дрожащие пальцы нащупали выключатель, лампы с отражателями залили комнату мягким янтарно-желтым светом. И тогда она увидела.

Кровать была пуста! Николаса Стэйна вообще не было дома!

— Негодяй! — не отдавая себе в этом отчета, вслух произнесла Кэт. Она вошла, босые ноги утонули в ворсе ковра. Раздвижная дверь платяного шкафа задвинута не до конца, на стол брошена бабочка от смокинга, один ее скомканный конец свисает. Как будто чья-то нетерпеливая рука смяла и отшвырнула ее, никак не садившуюся на место.

Ник ушел и даже не счел нужным сообщить ей об этом! Кэт огляделась в поисках предмета, который можно было бы кинуть в стену и дать выход ярости. Черт бы его побрал!