Смысл жизни: учебное пособие - [20]

Как и его герои, Л.Н. Толстой всю свою сознательную жизнь искал высший смысл жизни. Но его постоянно мучило несовершенство своей собственной природы, те «пороки», которые он так щедро себе приписывал. Таков и его отец Сергий. Не сумел он смириться, не сумел побороть в себе греховные соблазны. Его тело оказалось сильнее его духа. Не помог ему Бог, как он к нему ни стремился. И он ушёл от Него. Алёша Карамазов пришёл к Нему, а отец Сергий — ушёл от Него. Выходит, недаром церковники приняли Ф.М. Достоевского, а Л.Н. Толстого отлучили от православия?

А между тем и Ф.М. Достоевский, и Л.Н. Толстой в конечном счёте сходились в одном — в признании слабости человеческой. Только первый видел их источник в первую очередь в безверии, а второй — во власти тела человека над его душой. А между тем оба они учили любви и смирению. Оба они поклонялись Христу. Оба они были детьми своего времени, полагая, подобно И.В. Киреевскому или А.С. Хомякову, что без Бога в душе человеком высоконравственным стать невозможно. Правда, Ф.М. Достоевский принимал Христа в его евангелическом виде, а Л.Н. Толстой его демистифицировал.

Ответить на вопрос «Как жить?» легче, чем на вопрос «Зачем жить?». Последний направлен на цель (смысл) жизни, а первый — на средства её достижения. Найти смысл жизни — дело многотрудное. Недаром известный русский философ Иван Ильин советовал: «„Как“ земной жизни развивается безостановочно, успешно. Но „зачем“ земной жизни незаметно затерялось. Да, незаметно: было лишь несколько столетий духовной рассеянности. Это так, как если бы человек, который страдает рассеянностью, играл в шахматы и выработал для себя дальновидный, сложный план, осуществление которого уже наполовину завершено; и вдруг — он забывает свой план. „Прекрасно! Но для чего я всё предпринимал? Чего я, собственно, этим хотел?!“. У большинства современников этот вопрос и не доходит до сознания. Они ничего не знают о „зачем?“ жизни, как не замечают и то, что они невежественны» (Ильин И.А. Собр. соч. Т. 3. М., 1994, с. 213).

Но только ли современники И.А. Ильина оказались в стороне от вопроса «Зачем?» И только ли невежественные? И легче ли тем, кто живёт с ним, но не может найти удовлетворительного ответа на него?

Несчастье человека, не нашедшего себя, как мы понимаем, не укладывается в прокрустово ложе современности. Оно, как кажется, мучает людей с давних пор — с тех пор, как у самых интеллектуальных их представителей появилась потребность в осмыслении своего назначения на Земле.

Идёт время, меняется жизнь, одно поколение приходит на смену другому, но неизменным остаётся один — немногочисленный — род людей среди них — тех, кто ищет высокий смысл человеческой жизни. Но немногие и из них его находят. Большая же часть из этого рода людей оказывается у разбитого корыта неприкаянности.

У разбитого корыта неприкаянности Алексей Максимович Горький (1868–1936) оставил в своих «Заметках о мещанстве» всех тех людей, которых он называл мещанами. Он безжалостно лишил их высокого смысла жизни.

Статья А.М. Горького «Заметки о мещанстве» была впервые опубликована в 1905 г. Со дня её написания прошло больше ста лет, но её актуальность, после известных событий в нашей стране, очевидна.

Если вспомнить о том, что автор «Заметок о мещанстве» был самоучкой, то нельзя не прийти в восторг по поводу его образованности. Его эрудиция выходит далеко за пределы родной ему стихии — художественной литературы. Он смело вторгается в другие сферы духовной культуры — науку, нравственность, политику. Достаточно в связи с этим привести хотя бы такую цитату: «…Этот натиск энергии снизу вверх возбуждает в мещанстве жуткий страх пред жизнью, — в корне своём это страх пред народом, слепой силой которого мещанство выстроило громоздкое, тесное и скучное здание своего благополучия. На тревожной почве этого страха, на предчувствии отмщения у мещан вспыхивают торопливые и грубые попытки оправдать свою роль паразитов на теле народа — тогда мещане становятся Мальтусами, Спенсерами, Ле-Бонами, Ломброзо — имя им легион…» (Горький М. Собр. соч.: в 16 т. Т. 16. Очерки литературные. Портреты. Статьи. М., 1979).

Особенно странной в этом списке выглядит фамилия Г. Спенсера. Если не считать П.А. Кропоткина (см. его прекрасную статью «Герберт Спенсер: его философия» в кн.: Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М., 1990, с. 558–574), то великому английскому эволюционисту в России доставалось от многих. Особенно ненавистным он представлялся В.В. Розанову, который писал: «Никакого желания спорить со Спенсером: а желание вцепиться в его аккуратные бакенбарды и выдрать из них 1/2» (Розанов В.В. Т. 2. М., 1990, с. 312).

Но особенно хлёстко А.М. Горький разделывается в своих «Заметках…» со своими коллегами — литераторами. Известное стихотворение Ф.И. Тютчева

Не рассуждай, не хлопочи,

Безумство ищет, глупость судит;

Дневные раны сном лечи,

А завтра быть тому, что будет,

Живя — умей всё пережить:

Печаль, и радость, и тревогу.

Чего желать? О чём тужить?

День пережит — и слава богу…

А.М. Горький преподносит по существу как гимн мещанина, которому в данном случае приписывается следующее: «Он не герой, героическое непонятно ему, только иногда на сцене театра он любуется героями, спокойно уверенный, что театральные герои не помешают ему жить. Он не чувствует будущего и, живя интересами данного момента, своё отношение к жизни определяет так: „Не рассуждай, не хлопочи…“.