Смятение чувств - [90]

– А вот я, – сказала Дженни, подводя дискуссию к прозаической концовке, – к счастью, его не видела и рада этому, потому что мне бы не понравилось, если бы Фонтли кишело призраками, и наверняка мало кто из слуг остался бы здесь больше чем на неделю, если бы они вбили себе в голову, что за углом можно наткнуться на монаха. – И, уже вставая, она предложила:

– Если мы закончили, тогда идемте в галерею, хорошо?

Она кивнула Адаму, чтобы тот сопровождал компанию, и уже пошла было следом, но ее задержал Рокхилл.

– Вы тоже собираетесь идти? – спросил он. – Уверен, для вас это будет смертельная скука, как и для меня, прекрасно знакомого с древностями Фонтли. Пусть Линтон сердится на нас за непочтительность, давайте лучше прогуляемся по саду!

Она была слегка удивлена, но с готовностью согласилась. Пока они шли по сводчатому коридору к Большому залу, она спросила его, остановился ли он у Оверсли в Бекенхерсте.

– Нет, не у них, а совсем рядом, – ответил он. – Я навещаю родственников – дальних, но никогда не следует пренебрегать даже скучнейшими членами семьи, правда? Особенно когда они живут именно там, где ты больше всего хочешь находиться!

Она бросила на него быстрый взгляд и увидела, как его тонкие губы изогнулись в улыбке, вызывавшей настороженность у таких бесхитростных людей, как Килверли.

– Именно так! – сказал он, отвечая на ее вопросительный взгляд. – Вы очень разумны, леди Линтон, и вы совершенно правы в своем предположении.

– Я этого не знаю, – прямодушно ответила она. – Вы простите, если я говорю слишком открыто, милорд, но мне сдается, что вы ухаживаете за мисс Оверсли!

– Да, и это в моем-то возрасте! – проворковал он. – Я узнал, причем от больших знатоков, все считают, что меня одолел приступ галантности – боюсь, старческой.

– Ну, это вздор, не приходится удивляться, что никто не считает это чем-то большим, чем флирт, потому что между вами, должно быть, разница лет в двадцать, милорд!

– Несколько больше, – признался он, скривившись. – Но я не старик, уверяю вас, мэм!

– Да мне бы такое никогда в голову не пришло… – Впрочем, это не мое дело!

– Нет? Вы меня разочаровываете!

– Не понимаю почему, – ответила она, оправдываясь.

– Нет, нет, не лукавьте со, мной! Я убежден, что мы прекрасно друг друга поняли. Вы, естественно, были бы рады видеть мисс Оверсли замужем – и у меня есть твердое намерение оказать вам эту услугу!

Она помедлила у входа в розарий и хмуро посмотрела на него.

– Почему вы мне обо всем этом рассказываете? – спросила она.

– Ну, видите ли, вы мне нравитесь, леди Линтон, – ответил Рокхилл. – Вы снискали мое уважение и мою благодарность во время нашей первой-встречи. Неловкая, можно сказать, почти катастрофическая ситуация свелась тогда к банальной., благодаря вашему присутствию духа и тактичному поведению, столь же великодушному, сколь и умелому.

– Ах, пустяки! – сказала она небрежно и, зардевшись, прошла в сад с розами.

Он засмеялся и последовал за ней.

– Как вам будет угодно! Но позвольте мне быть благодарным – и вернуть свой долг, если хотите! Вы испытали некоторое смятение, когда увидели, кто приехал к вам в гости, не так ли? Полагаю, вы сочли меня совершеннейшим болваном, раз я дал себя втянуть в эту авантюрную поездку. Но я вовсе не болван. Наоборот, более или менее уверен, мэм, что ни вам, ни мне нечего бояться при виде того, как обхаживают друг друга при встрече наши возлюбленные.

– Вы очень странный человек! – воскликнула она. – Как вы можете хотеть жениться на Джулии, если знаете, что она любит Линтона? Ведь вы это знаете, правда?

– Ну конечно! Я был ее самым благожелательным наперсником, и совершенно искренне. Человек вспоминает свою собственную первую любовь с легким покалыванием и с такой безграничной благодарностью! Я не стану корить Джулию за ее прелестные ностальгические воспоминания и не буду настолько отвратительно вульгарен, чтобы внушать ей, что ее трогательный маленький роман был не более реален, чем сказочная история. Она не так часто будет им предаваться – только когда случится нечто, способное повергнуть ее в меланхолию! А потом она, бедняжка, совершенно забудет про свое мучительное открытие, что Линтон на самом деле имеет очень мало сходства с прекрасным принцем в ее воображении – создание, которое я нахожу слегка тошнотворным, – но, пожалуйста, не говорите ей о моих словах! Дженни улыбнулась и нервно сказала:

– О, Джулия ничего не знает о Линтоне! Я не понимаю ее – никогда не понимала! Конечно, я надеюсь, что, возможно, вы поймете, но мне всегда казалось, что она из тех, чье сердце с такой же легкостью надрывается из-за воробья, найденного мертвым в канаве, как оно надрывалось из-за Линтона. И не сомневаюсь, что она отойдет достаточно скоро, потому что считаю: она внушила себе, что любит Адама, так же как внушала мне, у меня на глазах, что у нее жар…

Она умолкла, плотно сжав губы, и после короткой паузы сменила тему.

Он не делал никаких попыток вернуть ее к прежней, а весело разговаривал о множестве других досужих предметов до тех пор, пока передвижение по саду не вывело их снова к дому. Они пошли на голоса, к развалинам часовни, где и обнаружили всех остальных. Джулия сидела на фрагменте обрушившейся Каменной кладки под своим легкомысленным зонтиком, чтобы защитить лицо от солнца, не сводя меланхолически-удивленного взгляда с Адама, который стоял в нескольких шагах от нее, беседуя с мистером Килверли. Мисс Килверли бродила по развалинам и время от времени отпускала оценивающие замечания, обнаружив кусочек собачьего зуба или поросшую лишайником надгробную плиту. Мистер Килверли, похоже, стал на удивление красноречив, и, когда Дженни и Рокхилл оказались в пределах слышимости, доносившиеся до них слова, такие, как «десять кумов на акр» , «улучшенный севооборот», дали им понять, что познания мистера Килверли не ограничивались лошадьми и собаками: он был еще и страстный агроном.