Смутное время - [43]
Но, может быть, все это только химерические предположения, подобно измышленному некоторыми историками соглашению, будто бы заключенному в самом Угличе между Нагими и Шуйским - в качестве представителя удельных князей из дома Рюрика. Странное соглашение, которое для родственников царевича кончилось тюрьмой, застенком и ссылкой!
В конце концов возможно, что Шуйские, которые с досадой переносили торжество Годунова и крушение своих честолюбивых стремлений, вошли в соглашение с Романовыми - и на такой жгучей почве тогда удобнее строить более основательные предположения. Монастырь Железный Борк, который сыграл такую большую роль в истории истинного или мнимого Дмитрия, находился недалеко от Домнина, вотчины Шестовых. Мы знаем, что Феодора Романова, будущего патриарха Филарета, принудили взять себе жену из этой семьи. Гришка - этот вероятный спутник Дмитрия, если сам он не был Дмитрием - служил у одного из Романовых, и бегство претендента в Польшу хронологически совпадает с опалой Романовых и Бельского, одного из предполагаемых покровителей Дмитрия. С другой стороны, Мисаил Повадин и Варлаам - эти два спутника Гришки в его паломничеств в Киев - были вхожи в дом Шуйских. Кто-то из членов, должно быть, венецианской колонии, основанной в конце шестнадцатого века вблизи Архангельского порта, сообщал оттуда 4 июля 1605 года в письме, сохранившемся в архивах Флоренции,[145] что, предугадывая намерения Годунова, "вельможи страны" нашли возможность укрыть в надежное место младшего сына Грозного.[146]
Федор Романов, заключенный в 1602 году в темницу, желал для своей жены и детей только скорой смерти; он говорил, что не желает заботиться ни о чем другом, кроме спасения своей души. Но в 1605 году, когда претендент вступил в Московское государство во главе своего победоносного войска, невольный монах внезапно изменяет свои речи и свое поведение. Он выгоняет своего собрата по келье - Иринарха, приставленного к нему для надзора, угрожая избить его посохом; он не желает соблюдать "монастырского чина"; постоянно смеется, но никто не знает причины его смеха; он говорит, что вернется к прежней жизни; он собирается скоро отыскать своих соколов и гончих собак. Монахи пытаются увещевать его, а он возмущается, ругает их и кричит: "Вы увидите, каков я вперед буду!" [147]
В этом заключаются важные указания, которым не хватает, может быть, только подтверждения некоторых уничтоженных или слишком хорошо спрятанных документов. И, если они не подверглись уничтожению, без сомнения, уже недалек тот день, когда не побоятся их обнародовать. Нечего опасаться, будто от этого потерпят ущерб достойные уважения интересы. Допуская даже, что Романовы были причастны к этой интриге, которая создала претендента, их соучастниками было все или почти что все Московское государство. И можно сказать, что более или менее деятельно в ней принимали участие все сословия общества. Демократические элементы, духовенство и дьяки, соединялись тут с низшими дворянскими слоями через Отрепьевых и Повадиных, с высшими - через Романовых и Бельских и, наконец, с древнейшими аристократическими родами - через Шуйских; в этом обширном заговоре, внушенном отвращением и ненавистью, они объединяли всех недовольных, всю безыменную толпу ссыльных и беглых, которых Палицын насчитывает в Польше и Украйне до двадцати тысяч; наконец, они возмущали массы простого народа, среди которого уже волновалось казачество. И в то же время целая сеть монастырей, которой уже была покрыта страна, давая приют и тем и другим, давая убежище опальным, находившимся в бегах, осужденным на изгнание и просто бродягам, благоприятствовала заговору и поддерживала возбуждение в безмолвном сумраке той подпольной России, которая и теперь еще укрывает столько тайн.
И было бы безумной смелостью пытаться точно определить действительную долю участия каждого из этих элементов в подготовлении мятежного восстания, разросшегося в революцию, для которого претендент - кто бы он ни был - послужил только предлогом. Находясь в ссылке в 1601 году, Феодор и Василий Романовы открыто обвиняли бояр, что они были причиной их погибели.[148] Вот почему на них можно было смотреть только как на невольных соучастников восстания, отчасти вызванного их опалой.[149] Цель, которую преследовали и с той и с другой стороны, в равной мере остается неясной. Для Романовых и их друзей претендент, быть может, был только орудием, чтобы свергнуть Годунова. Если бы это совершилось, у них оставалась возможность устранить это орудие: для этого стоило только разгласить, что он расстрига; и действительно, они не преминули это сделать. Но если Дмитрий был самозванец, разве вдохновители этого самозванства не имели возможности разгласить об этом в подходящее время и подтвердить это неопровержимо вопреки всевозможным возражениям? А между тем они даже не попытались сделать это, как мы увидим! И это служит одним из самых решительных доводов в пользу подлинности "Лжедмитрия"; но у меня будет повод указать и другие основания.
Что касается доводов в пользу противного мнения, по правде сказать, они сводятся к очень немногому. После свидетельства Варлаама не более убедительно и свидетельство князя Катырева-Ростовского, составителя тоже весьма запутанного повествования.
Историческое сочинение «Первые Романовы» польско-французского историка Казимира Валишевского на сегодняшний день является одним из наиболее увлекательных изложений истории России в период становления династии Романовых, созданных историком-иностранцем.Текст произведения представлен в новой редакции и в современной орфографии.
Историческое сочинение «Роман императрицы» польско-французского историка Казимира Валишевского на сегодняшний день является одним из наиболее увлекательных описаний жизни императрицы Екатерины Великой и истории России во времена ее правления. Текст произведения представлен в новой редакции и в современной орфографии.
Казимир Валишевский (1849-1935 гг.) – широко известный ученый: историк, экономист, социолог. Учился в Варшаве и Париже, в 1875-1884 гг. преподавал в Кракове, с 1885 г. постоянно жил и работал во Франции. В 1929 г. «за большой вклад в современную историографию» был отмечен наградой французской Академии наук.Автор ряда книг по истории России, среди которых наиболее известными являются «Петр Великий» (1897), «Дочь Петра Великого» (1900), «Иван Грозный» (1904), «Сын Екатерины Великой» (1910), «Екатерина Великая» (1934).Несмотря на то, что многие оценки и выводы Валишевского сегодня могут показаться спорными, «Иван Грозный», безусловно, заинтересует всех любителей отечественной истории, в первую очередь благодаря огромному количеству малоизвестного фактического материала, собранного и изложенного в книге.
Известкую реплику В. О. Ключевского о том, что «исторических писателей объединяет одно общее качество — они одинаково не знают истории», можно обернуть и другой стороной, бросив подобный упрек историкам, в большинстве своем недостаточно владеющим писательским мастерством. Вывод напрашивается сам собой: историк и писатель — сочетание столь же редкое, сколь и счастливое. Здесь и следует назвать имя Казимира Валишевского, тем более что на отечественном историко-литературном поприще он занимает исключительное место как по своему происхождению, так и по удивительной судьбе произведений, им созданных.Польский историк и писатель, писавший, кстати сказать, по-французски, родился в 1849 году.
Валишевский оказался одним из первых историков России, вырвавшихся из семидесятилетнего «заключения». Пока государственные издательства держали последнюю оборону, стараясь всеми оставшимися силами не допустить на наши волки Карамзина, Соловьева и Ключевского, частное издательство в течение одного года выпустило десять главных произведений историка, которые, как и следовало ожидать, мгновенно разошлись, и сегодня, чего ожидать также следовало, «лотошники» дерут за них три шкуры.Выбор предприимчивых издателей был, конечно, не случаен.
Историческое сочинение «Вокруг трона» польско-французского историка Казимира Валишевского (1849-1935) на сегодняшний день является одним из наиболее увлекательных рассказов о сподвижниках и фаворитах Екатерины Великой, их влиянии на жизнь императрицы и всю историю России.Текст произведения представлен в новой редакции и в современной орфографии.
Книга посвящена одной из самых драматических страниц русской истории — «Смутному времени», противоборству различных групп служилых людей, и прежде всего казачества и дворянства. Исследуются организация и требования казаков, ход крупнейших казацких выступлений, политика правительства по отношению к казачеству, формируется новая концепция «Смуты». Для специалистов-историков и широкого круга читателей.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники исторической литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков. Книга знаменитого польского историка конца XIX – начала XX века Казимира Валишевского о первых Романовых – это блестящий образец салонно-будуарной историографии. Несмотря на внешнюю легкость изложения, сочинение К. Валишевского является результатом кропотливого труда автора в российских и зарубежных архивах.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники исторической литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.В XVII веке оканчивается дело «великих собирателей земли Русской» и начинает создаваться та Россия, которая затем окончательно переходит в ряды великих европейских и азиатских держав. Целый ряд потрясающих драм сопровождал эту эволюцию: борьба церкви со светскою властью, ряд кровавых войн и бунтов.В это издание вошла чрезвычайно занимательная для русского читателя часть сочинения «Первые Романовы» историка и публициста конца XIX – начала XX века Казимира Валишевского – яркий, полный красочными подробностями повседневной жизни двора русских царей рассказ иностранца-поляка, горячо заинтересованного событиями бурной поры, резко отразившимися на судьбе его отечества.