Смутная пора - [8]
Образованнейший человек своего времени и блестящий дипломат, князь Голицын не обладал полководческим талантом.
Софья же страстно желала, чтобы ее «свет-Васенька» прославил себя воинскими подвигами и тем самым замазал рты боярам, недовольным быстрым возвышением фаворита.
Мазепа, часто бывавший в Москве и сумевший уже расположить к себе любимца царевны, хорошо понимал желание правительницы, но Самойлович, потерявший с годами нюх, на этот раз «тонкой дипломатии» не понял.
Когда к гетману приехал думный дьяк Емельян Украинцев «говорить» о походе против татар во исполнение обязательств по договору о «Вечном мире», заключенному с Польшей в 1686 году, попович заупрямился.
– Как угодно великим государям, а, по-моему, воевать нам причин нет, – разглаживая усы и недовольно посапывая, говорил гетман. – Прибыли нам от этого все равно не будет, до Дуная владеть нечем – все пусто, а за Дунай – далеко. Крыма же одним походом не завоевать. Возьмем ближние городки – турки придут их добывать, а нам защищать трудно. Зимой рати надобно оттуда выводить, иначе от поветрия тамошнего многие помрут…
– Теперь все государи против турок вооружаются, – настаивал Украинцев, – если мы в этот союз не вступим, то будет нам стыд и ненависть от всех христиан…
– Зазору и стыда нет, – спорил гетман, – всякому свою целость и прибыль вольно оберегать…
Возвратившись в Москву, Украинцев не замедлил доложить об этом разговоре кому следует.
– Выжил из ума старый дурак, – вспыхнула Софья, узнав о «противенстве» Самойловича.
– Неприятный человек, – поморщился князь Голицын, вспомнив, что во время его ссоры с Рамодановским гетман стал на сторону последнего.
«Теперь ждать недолго», – подумал Мазепа, записывая в потайную книгу очередные кляузы на гетмана.
… Осенью 1686 года бояре «сказали» ратным людям поход на Крым.
Во главе стотысячного войска выступил в поход князь Голицын.
Весною на реке Самаре присоединился к нему гетман Самойлович с пятьюдесятью тысячами казаков.
В июле, не встречая татар, соединенные войска достигли урочища Большой лог.
Стояла страшная жара. Зной высушил мелководные степные речушки. То там, то сям вспыхивали сухие травы – начинались степные пожары, в которых все подозревали близких, но невидимых татар. Люди задыхались в пыли и копоти, лошади падали от усталости и бескормицы.
В большом, богато убранном шатре, на мягкой турецкой тахте с книгой в руках лежал полуголый князь Василий Васильевич. Хотелось хоть немного отвлечь себя от тревожных мыслей, но они назойливо лезли в голову. Строчки изящной латыни прыгали в глазах, не доходя до сознания.
Пальцами холеной руки князь загнул непрочитанную страницу, отложил книгу, тяжко вздохнул:
– Ох, небось в Москве теперь все вороги мои поднимаются!.. Ох, хоть бы татары встретились, хоть бы на войну похоже было…
Вошел слуга, с поклоном доложил:
– Есаул Ивашка Мазепа…
В памяти всплыло знакомое, умное и любезное лицо, краткий дельный московский разговор. Князь вспомнил, как он вставил в разговор латинскую фразу и есаул неожиданно и остроумно ответил тоже латынью.
«Свой человек и приятен», – мелькнуло в голове у Голицына.
– Проводи сюда, – сказал он слуге.
И встал, набросив шелковый халат на потное, жиреющее тело.
Мазепа, отвесив низкий поклон, остановился у дверей.
Князь подошел к нему, протянул руку. Есаул нагнулся поцеловать. Василий Васильевич, морщась, отдернул:
– Не надо… Садись. Очень рад.
Мазепа огляделся, сел.
Начал осторожно:.
– Беда, милостивый князь! Людишки ослабли, воды нет… Ропот меж казаков идет…
– Знаю, – зло перебил Голицын. – Казаки ваши сплошь воры и бунтовщики. Гетману вашему дивлюсь…
– То напрасно, князь. Нам, старши?не генеральной[7], давно дива в том нет. Яки дерево – такой клин, який батько – такий сын, – чуть усмехаясь краешком губ, ответил Мазепа.
– Во-о-он оно что, – протянул князь, понимающе глядя на есаула. – Видно, вам гетман Самойлович не по вкусу пришелся? Так, что ли?
– Не я, вся старши?на челом на него бьет и защиты просит, – сказал Мазепа, протягивая князю бумагу.
– Ох, не люблю доносов, – опять поморщился Голицын, но бумагу все же принял. – Кто просит-то?
– Обозный Бурковский, милостивец, да судья Михайло Воехеевич, да Савва Прокопов, да генеральный писарь Василий Кочубей…
– Ладно, разберу, – перебил князь, откладывая бумагу в сторону. – И мне ведомо, что гетман старый супротивник царским повелениям.
– Об этом и речь, ясновельможный, об этом и писано. И как бесчестья он войскам царским желает, и как тебя непристойно лает, и как ныне измену замыслил…
– А чем сия измена показана?
– Ныне, князь, слухи у нас идут, будто не татары степи поджигают, а близкие гетману люди. Гетман-то сколь времени недовольство походом кажет – ему одному пожары на руку…
– Ах, вор! Ну, вор… То-то я вижу… Спасибо тебе, есаул, спасибо. Сегодня же в Москву бумагу отошлю, чаю, ответом не задержат. А пока в тайне сие дело держи, услуга твоя мною никогда не забудется…
– До гроба верой и правдой служить тебе буду, – низко поклонился Мазепа. И вышел.
Князь откинул полог шатра. Душная ночь покрывала землю. Звезды просвечивали редко и смутно сквозь тяжелые облака пыли, нависшей над беспокойным лагерем. Пахло гарью.
Старейший советский писатель Н.А.Задонский известен читателям многими произведениями, посвященными героическому прошлому нашей страны ("Горы и звезды", "Смутная пора", "Донская Либерия" и др.). Наибольшей популярностью пользуется его историческая хроника "Денис Давыдов", воссоздавшая образ замечательного русского поэта, партизана, героя Отечественной войны 1812 года.Жизнь Дениса Давыдова рисуется в книге на фоне того огромного патриотического подъема, который охватил русский народ в годы борьбы с нашествием полчищ Наполеона.С волнением читаются и те страницы хроники, которые посвящены Денису Давыдову как поэту и человеку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга писателя Н. Задонского рассказывает о восстании под предводительством бахмутского атамана Кондратия Булавина, в ходе которого беднейшее казачество и крестьяне создали «Донскую либерию», свое правительство, низложили зажиточную казацкую старшину, сами чинили суд, решали дела свои демократически.В основу книги положены подлинно исторические свидетельства, народные сказы и предания о Кондратии Булавине и вольнолюбивой голытьбе. Сочный язык, яркие, запоминающиеся образы предводителей восстания и рядовых его участников скреплены писателем документами, многие из которых он собрал сам в архивах и у любителей старины.
Историческая хроника известного советского писателя-историка Н.А.Задонского рассказывает о народном восстании на Дону под предводительством атамана Кондратия Булавина. Все описанные в книге события основаны на архивных документах. Многие из документов впервые были обнаружены автором при создании хроники.
Книга повествует о создателе первого в России тайного юношеского общества, объединившего многих будущих декабристов, – Н.Н.Муравьеве, организовавшем после Отечественной войны 1812 года вместе с братом Александром и Иваном Бурцевым знаменитую Священную артель, явившуюся колыбелью тайного общества Союза спасения.Эпиграфы взяты из писем известных политических и общественных деятелей к Н.Н.Муравьеву, хранящихся в фондах Государственного Исторического музея.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.