Смута - [12]

О жизни в районе «Атома» поползли самые невероятные и противоречивые слухи. По одним слухам, там — рай земной, полный коммунизм, все есть в изобилии и почти бесплатно. По другим слухам, там поселили заключенных, осужденных на большие сроки или на смертную казнь, которую им заменили опасной для жизни работой в условиях повышенной радиации. На самом деле в «Атоме» было и то и другое — и рай, как его представляли себе рядовые жители области, и ад, о котором не хотели думать те же самые жители. В «Атоме» специалистам с высшим образованием и квалифицированным рабочим платили удвоенную зарплату; сразу же предоставляли квартиры, о каких они не могли и мечтать в иных условиях, отпуск вдвое длиннее обычного и многие другие привилегии. И снабжение предметами потребления и быта было лучше, чем в городе. Но с другой стороны, они жили под постоянным надзором, как в заключении. Отпуска они должны были проводить тоже в определенных местах, где свобода передвижения их была строго ограничена. А главное — они скоро начинали ощущать в себе снижение всех основных жизненных функций, апатию, подавленность, состояние непреходящей тревоги и страха.

Вскоре после того, как атомное предприятие вступило в строй, там произошла катастрофа. В чем она заключалась — хранилось в величайшей тайне, но шила в мешке не утаишь, о катастрофе узнали по многочисленным признакам, — в частности по тому, что из района эвакуировали целые поселки, больницы переполнились странными больными, стали рождаться дети уроды. К несчастью для Партграда, тогда о перестройке и гласности никто не помышлял. К тому же ветер дул не в ту сторону и унес радиоактивные осадки не в Западную Европу, а в Сибирь. Подул бы ветер на Запад, может быть эпоха гласности началась бы раньше, и Партград стал бы знаменит на весь мир, как впоследствии Чернобыль.

Возник слух, будто в «Атоме» в результате катастрофы появились мутанты, способные жить в условиях повышенной радиации, будто их хотели специально разводить для военных целей и для работы в зараженных местах, но они будто вы взбунтовались, и их пришлось уничтожить. Но в этот слух мало кто верил. По мнению партградцев, в Партграде никаких мутантов вообще быть не может, так как тут климат и харч не тот. Наверняка там в «Атоме» какая-нибудь труба лопнула или крыша протекла, у нас такое постоянно случается. А скорее всего уголовники в атомном реакторе самогонный аппарат устроили, перепились и передрались. Для работы же в зараженных местах у нас здоровых больше чем достаточно.

«Атом» стал привычным элементом жизни области. Многих выпускников институтов и техникумов направляли на работу в «Атом». И они охотно соглашались на это, соблазняясь выгодными условиями, В «Атом» из города высылали лиц, уклоняющихся от трудовой деятельности, а также «внутренних эмигрантов», — так называли всех тех, кто подпал под тлетворное влияние Запада и вступал в конфликт с советским общественным строем, его идеологией и властями. Крестьяне из района «Атома» стали появляться с овощами и молочными продуктами на рынках города, продавая их дешевле, чем прочие крестьяне. В питейных заведениях стали иногда появляться забулдыги с толстыми пачками денег, которые они проматывали за один вечер. Их вылавливала (вернее, подбирала на улицах) милиция и отправляла обратно «Атом». Эти забулдыги рассказывали, что они порою за один час на каких-то «сверхсекретных работах» получали по двести и даже пятьсот рублей. Правда, от такого часа «сверхсекретных работ» они становились импотентами, лысели, теряли аппетит и приобретали невыносимые боли в желудке, груди и голове. Но зато они могли себе позволить хотя бы один день пожить «по-коммунистически», т. е. промотать деньги с первыми встречными проходимцами.

Партград и Москва

Взаимоотношения между Партградом и Москвой являются сложными и даже противоречивыми. С одной стороны, Москва для партградцев есть высший надсмотрщик и указующий перст. А с другой стороны, роль Москвы для Партграда аналогична той, какую для Москвы играет Запад. В Москве люди что-то вытворяют, надеясь на то, что на это обратят внимание на Западе. В Москве даже высшие власти прежде, чем ляпнуть какую-нибудь чушь, узнают через шпионов о том, как на это будет реагировать продажная западная пресса и реакционные западные политики, а очухавшись поутру первым делом ищут свои рожи на страницах западных газет и журналов. В Партграде же делают нечто отдаленно похожее на это, питая надежду на то, что слух об этом дойдет до Москвы. Если в Москве начинают отращивать бородки, то в Партграде отращивают бороды до пояса. Если в Москве за явное вольнодумство дают три года тюрьмы, то в Партграде за скрытый скептицизм дают пять. Новый жилой район в Москве назвали Новыми Черемушками, хотя там никогда не росла черемуха. В Партграде же новый жилой район назвали Новыми Липками, хотя там не росло ни одной липы. Подзаборный партградский пьяница, зарабатывавший себе на выпивку тем, что хрипел под гитару сочиненные им же песенки, был по примеру Москвы назван бардом. Когда его как тунеядца выселили из города в «Атом», возник слух, будто он уехал в Париж завоевывать там мировую славу.