Сможешь соблазнить? - [2]

– Послушай, – начал отец, дергая рукав белоснежной форменной рубашки с высоким воротом. – Я знаю, что вы не ладите.

Забавно было слышать эти слова. Отец определенно недооценивает степень их ненависти друг к другу, подумала Серена.

– Но мне нужна твоя помощь, Серена.

В приступе раздражения она окинула взглядом сухощавую фигуру своего собеседника – Красавчик Мик, как называли его женщины, покачивался в своем черном кожаном кресле. Ему было уже около пятидесяти, но бывший чемпион по гонкам по-прежнему выглядел точно звезда Голливуда: темные с проседью волосы казались слегка растрепанными, и в их ореоле лицо с четко очерченными контурами, точно из-под резца скульптора, было сейчас еще красивее, чем на пике карьеры.

– Ты что, шутишь, да? – Серена попыталась произнести эти слова лукавым тоном, но вышло плохо: в горле стоял ком. – Знаешь, у меня больше шансов стать для Финна Сейнт-Джорджа его самым ужасным кошмаром, нежели спасителем.

Отец, шумно вздохнув, устало покачал головой:

– Знаю. Но я почему-то призадумался: может, у тебя лучше выйдет пробиться к нему. Видит бог, я понятия не имею, что делать. Ты видела ту аварию в прошлом месяце? У парня нет никакого инстинкта самосохранения, он, по-моему, пытается покончить с собой.

– Ну и пусть! – вырвалось у Серены.

Как часто ее подводила эта ее привычка выпаливать первое, что придет в голову!

– Ты же не всерьез, – с упреком произнес отец.

Закрыв глаза, Серена выдохнула, чувствуя, как ее захватывают противоречивые эмоции. Нет, конечно, она так не думает. Может, ей и не нравится Финн, но это не повод желать ему неприятностей. Больших, по крайней мере.

Майкл продолжал:

– Кроме того, я больше не хочу терять парней из своей команды.

Шумный вздох вырвался из груди Серены, ребра будто обожгло огнем, а плечи ссутулились. Некоторое время спустя она подняла глаза и посмотрела – впервые за долгое время по-настоящему – на отца. Он, конечно, тоже любит пококетничать, как и Финн, но как же ей его не хватало! Только сейчас она заметила тени, залегшие под его глазами, и едва удержалась от вопроса о том, как он ухитряется держаться, потеряв единственного сына, и скучал ли по ней.

Да, ее вырастили крепким орешком. Она не была избалованным ребенком и с детства привыкла к соперничеству. В ее душе не было места глупой сентиментальности и мягкости – это все для девчонок. А она должна справляться с своим горем как мужчина – двигаться дальше, не сидеть на месте.

– Ты ведь все равно не можешь торчать в Лондоне весь сезон и возиться со своим пилотным образцом машины. Он уже должен быть готов, разве нет?

– Да, мы на этой неделе проводим финальные испытания.

– Хорошо, ты нужна мне здесь. А твоя команда справится.

– Нет, – сказала она. – Тебе хочется, чтобы я уняла твоего гуляку Финна, вот только я не хочу даже смотреть на него.

– Серена, он ни в чем не виноват, – устало произнес Майкл.

– Ты всегда так говоришь.

Финн взял с собой Тома покутить в Сингапуре и вернулся из этого путешествия в первом классе своего личного самолета за двадцать миллионов, тогда как ее брата привезли обратно в гробу, – и как после этого можно утверждать что-то о невиновности Сейнт-Джорджа? Ведь Том не умел плавать, а Финн взял его с собой на морскую прогулку. И он даже не появился на похоронах!

– И что ты от меня хочешь? Чтобы я его простила? Никогда в жизни. Чтобы облегчила его страдания? С какой стати мне это делать?

– Его команда в ужасном положении. Ты и впрямь хочешь, чтобы они провалились?

Девушка вздохнула:

– Ты же знаешь, что нет.

Команда «Скотт Лэнсин» была ее жизнью, ее семьей – каждый ее член был близким другом, почти родственником, кем-то вроде двоюродного дядюшки, и Серене не хватало ребят.

– Запомни, наконец, что Финн не виноват! Это был несчастный случай. Отпусти прошлое. Если ты этого не сделаешь, будет плохо всем – и мне в первую очередь.

При этих словах отец потер переносицу – так он делал всегда во время приступа мигрени, – и Серена испытала укол совести. Она не может позволить ему страдать. Но ведь и ей нелегко, они прячут свою боль друг от друга и горюют молча.

– Тому бы не понравилось твое теперешнее состояние, – повысив от волнения голос, продолжал Майкл. – Что ты винишь Финна, порхаешь с места на место, точно мотылек, не в силах заняться серьезным делом, прячешься в Лондоне, утонув в работе. Ты уже сделала все, что от тебя зависело, пора возвращаться на поле, прекрати убегать от правды и скрываться.

– Я не скрываюсь!

Отец хмыкнул.

Что ж, может, он и прав, но зализывать раны лучше в одиночестве, по крайней мере для нее.

Серена прикрыла глаза. Боже, как же она устала!

Она потеряла брата – своего лучшего друга – и пока еще не привыкла к мысли о том, что отныне его не будет рядом никогда. Отец никогда не выбирал слов, говоря правду, – так повелось с самого ее детства.

Конечно, порой она смотрела на других малышей, которые жили в нормальных домах и ходили в школу в сопровождении матерей, и думала: а что, если бы и у нее была мама? Но почти всегда напоминала себе, что ее жизнь гораздо более интересна. Серена всегда знала, что у нее есть Том. Ее опора, ее скала. Вот только теперь не было и его. Жизнь утратила свои краски, и по ночам, когда домом завладевали тени, некому было держать ее за руку.