Smoking kills - [10]

Шрифт
Интервал

— А да чему, — подхалимски спросили директора, но он был занят, выискивая неточности в конструкции экрана. — Что с ними делать?

— Свободу окружающей среде! Позор предателям родной земли, — скандалили с амбара, с дороги их щелкали на передовицы изданий.

— Не хочу прослыть жестоким управленцем, выпроводите их отсюда. Молодые люди, прекратите, — повысил в конец тирады директор голос.

— Нам даже выгодно, сделаем хороший комментарий, — урезонили сбоку.

На экране было видно, что в последние месяцы теневая активность росла спорадически, что привело к серьезному числу беглецов из контролируемой территории, значит в посещениях избирателями города виновны именно они, что безусловно повлияет на денежное вознаграждение, падет престиж профессии в клубах. По изможденным срочной сменой молодцам пробежал ропот, когда по еле заметному движению директора, открыли и вторую шкалу, где фиксировались результаты теневой трагики, порядковые номера новоявленных теней не совпадали с результатами независимых тестов. Получается, иностранцы совершили акт шпионажа, отправленные выше наблюдения оспоримы, и нет гарантий в отсутствии массовых сношений избирателей и жителей, при современной плотности ткани, один самец может взвиться и пасть на расстояние, выше требуемого расчета времени на его дезинтеграцию. В резерве внутренних пространств дола избиратели вились дружно, относительно них резонно утверждение о любовных забавах, ведущих к появлению молодых, плохо контролируемых в изоляции. Теневой рост и стремление жить и ловить лучи небесных тел, блистая наперед сородичами, становились ведущей характеристикой молодняка по второй шкале.

Тумблеры переводили ранее по часам к не самым частым заездам верхушки корпорации. Директор был свой, но подчас чужд просьбам обойтись без увольнений и штрафов.

Он мог бросить ряд светских взглядов и укорить по стыду во всем виде персонала, а не смотреть правильные данные, ругая себя за исполнительность. Противоречие мира теней и людских забот, зовущих последних на улицы за зеленым светом светофоров и матовым глянцем заносчивых манекенов ориентируясь на заверения штатных аналитиков, ступало в концевую фазу. Реальность предмета обсуждения приняла несвойственный вид, директор жеманил, звал арбитром бригадира. Лучше не было бы наглядности противоречивых данных. По сторонам звали на слом слова, хотели составить на портфелях отчет за его фамилией, некто в лоб получил, что сигнал не дал.

За неполный месяц общая протяженность избирателей составила недостижимую с введения последней шкалы цифру. Придется отправить отряд и посмотреть, в чем причина.

Боязливо и неприязненно к постигшему несчастью, в рабочем режиме делили обязанности, пяток дней этих занесет в головы сумятицу, но разбавит будни. Пойдут четверо или пятеро, настроенные быстрее вернуться и погасить возникшие недомолвки в рабочих отношениях. Обстановка не внушала ужаса, но собравшиеся не хотели ночевать на природе. Практически в двух ходовых днях следующий экран, а будет и там то же, придется воочию смотреть, правдивы данные, или нечто неизвестное влияет на результаты замеров по второй шкале.

Глава 9. «Бить ребенка»

Лучшее место на планете, не пропустить стаканчик не упустить возможность. Бар, где взрослые видят, во что играют дети, что занимает развивающиеся мозги.

Работу здесь Ангелова нашла заглянув с улицы, без решимости приступить к трудовым обязанностям немедля. Помещение разделено стеклом, видно что происходит.

Идеология проста, все кто выступает за телесное физическое превосходство над новым поколением, преследуя благие постулаты о воспитании, что движет в грядущем людей прочь, на слом систем морали. Одни виноваты в прямолинейности, другим вменили безрассудность, не бить ведь их самим в комнатах, где все напоминает о беззаботном детстве. В детском отсеке была добротная мебель, штурвал с рейс-мачтой, канаты и разноцветные маты под ними. У взрослых ничто не было роскошным и чрезмерно вычурным, обычные столы, напитки по бросовым относительно среднего заведения ценам, бесплатные слоеные шорт-тортики позволяли не брать дюшес.

Подросткам хотелось звать на помощь, но строги проверяющие за невидимыми камерами. Когда шалопаи получают по заслугам вместе, нельзя точно понять, искуплен ли просчет, видно желание перейти в ранг тех, кто готов выполоть ростки величия. Стоимость для двух отпрысков и выше была ниже низшего для любых детских билетов поначалу, но желающих онтологически отделить словесное порицание от бития находилось все меньше, так что бар предоставлял услугу бесплатно, не считая общей кассы на провожающего и приборку.

— Ненадежный сотрудник лучше чем надежный сотрудник, в условиях, когда все предают, ненадежный и предаст ненадежно, — взялся босс, не отмечая обеденный старт дня.

— Вам виднее. У меня союзничество связано с влечением к защите прав обычного человека, что и недели не проживет без маркировки, у него время всегда называется, каждый день, дюжина, месяц, треть года имеет свойское собственное имя, иногда им делится, порою нет. Эту тайну он рассказал такой открытой девушке, и потом забыл с помощью ее лучших друзей на много лет. Чего не пробуют столпы этики против влечения, чтобы продолжать незаметно подкармливать забавного дьяволенка, преградив ему впрочем путь к сердцу конкретного человека. Например, хорошо идут уколы во сне, подмешивание известных препаратов, удушение во сне, распространение слухов, передразнивание.


Еще от автора Алексей Георгиевич Радов
Год

Остросюжетная проза социолога, философа, финалиста премии «НГ» «Нонконформизм-2016», автора сборника рассказов «Мертвый ноябрь», романа «Вершитель судеб», Алексея Радова – роман о криминале и политике, секретных службах и власти, сексе и свободе.


Рекомендуем почитать
На реке черемуховых облаков

Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.


Из Декабря в Антарктику

На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.


Девушка с делийской окраины

Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.


Мне бы в небо. Часть 2

Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.


Шоколадные деньги

Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.


Переполненная чаша

Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.