Смеющийся труп - [42]

— Что значит — «взять под контроль»? — От страха у меня заболел живот. Если Жан-Клод не перепугает меня до смерти, я заработаю язву желудка.

— Ты — мой слуга-человек. И должна вести себя соответственно.

— Я не твой слуга.

— Нет, ma petite, не спорь со мной.

— Черт возьми, Жан-Клод, оставь меня в покое.

Внезапно он оказался рядом с мной. Я не видела, как это произошло. Он затуманил мне мозги, не успела я и глазом моргнуть. Я почувствовала, что мое сердце колотится уже у самого горла. Я сделала попытку отстраниться, но его белая стройная рука схватила меня повыше локтя. Не надо было делать этой попытки. Надо было хвататься за пистолет. Будем надеяться, эта ошибка не будет стоить мне жизни.

Мой голос прозвучал ровно, как обычно. По крайней мере я умру храбро.

— Я думала, что раз у меня есть две ваши вампирские метки, ты не можешь управлять моим разумом.

— Я не могу околдовать тебя взглядом, и мне труднее затуманить тебе сознание, но все же я могу это сделать. — Его пальцы сжали мою руку. Не больно. Я не пыталась вырваться. Я не такая дура. Он мог, даже не вспотев, сломать мне руку, вырвать ее из сустава или сплющить «тойоту». Если уж я не могу бороться с Томми, то уж тем более нечего и думать тягаться с Жан-Клодом.

— Это новый Мастер вампиров, правда? — Это Ирвинг подал голос. Оказывается, мы совсем забыли о нем. Было бы лучше для Ирвинга, если бы мы и не вспоминали.

Жан-Клод чуть крепче сжал пальцы и повернулся к нему.

— Ты тот репортер, который просил меня дать интервью.

— Да, это я. — Ирвинг казался взволнованным лишь самую малость, его голос был только слегка напряжен. У него был храбрый и решительный вид. Тем лучше для Ирвинга.

— Возможно, после того, как я поговорю с этой прекрасной молодой женщиной, я дам тебе интервью.

— Правда? — Ирвинг был всего лишь удивлен, судя по голосу. Он широко улыбнулся мне. — Это было бы отлично. Я сделаю его в такой форме, в какой вы пожелаете. Это…

— Тиш-ше. — Слово шипело и плыло. Ирвинг замолк так внезапно, словно это было заклинание.

— Ирвинг, с тобой все в порядке? — Забавно спрашивать об этом, стоя щека к щеке с вампиром, но я все равно спросила.

— Да, — сказал Ирвинг — кратко и немножко испуганно. — Я просто никогда такого не чувствовал.

Я поглядела на Жан-Клода.

— Он единственный в своем роде.

Жан-Клод опять переключил внимание на меня. Слава тебе, Господи.

— Все еще способна шутить, ma petite.

Я посмотрела в его красивые глаза, но это были просто глаза. Он сам дал мне власть сопротивляться их чарам.

— Это хороший способ убить время. Что тебе нужно, Жан-Клод?

— Какая храбрая, даже сейчас.

— Ты ничего не сделаешь мне на улице: здесь столько свидетелей. Может, ты и новый Мастер, но ты еще и бизнесмен. Ты главный кровосос. Это ограничивает твои возможности.

— Только на людях, — сказал он так тихо, что услышала его лишь я.

— Прекрасно, но мы оба знаем, что сейчас ты не станешь применять силу. Так что кончай спектакль и скажи, что, черт возьми, тебе нужно.

Он улыбнулся одними губами, но выпустил мою руку и отстранился.

— Так же, как и ты не станешь стрелять в меня на улице без повода.

Я считала, что повод у меня есть — но полиции этого не объяснишь.

— Я не хочу, чтобы меня обвинили в убийстве, это верно.

Его улыбка стала еще шире, но клыков еще не было видно. Он прятал их лучше любого живого вампира из всех, что я знаю. Интересно, «живой вампир» — это оксюморон? Уж и не знаю.

— Так что мы не станем причинять вреда друг другу при всех, — сказал он.

— Наверное, нет, — сказала я. — Так что тебе надо? Я опаздываю на встречу.

— Оживлять зомби или убивать вампиров?

— Ни то, ни другое, — сказала я. Он смотрел на меня, ожидая, что я скажу еще. Я молчала. Он пожал плечами — это у него вышло очень изящно.

— Ты — мой человек, Анита.

Он назвал меня по имени, и я поняла, что теперь дело действительно худо.

— Нет, — сказала я.

Он протяжно вздохнул.

— Ты носишь две мои метки.

— Не по своей воле, — сказала я.

— Ты бы умерла, если бы я не поделился с тобой силой.

— Не пичкай меня всяким дерьмом насчет того, как ты спас мою жизнь. Ты заставил меня принять две метки. Ты не спрашивал и не объяснял. Первая метка, может быть, и спасла мою жизнь, чудесно. Но вторая метка спасла твою. Оба раза у меня не было выбора.

— Еще две метки — и ты обретешь бессмертие. Ты перестанешь стариться, потому что не старюсь я. Ты останешься человеком, живым, способным носить крестик. Сможешь ходить в церковь. Твоей душе ничего не угрожает. Почему ты сопротивляешься?

— Что ты знаешь о моей душе? У тебя души больше нет. Ты продал свою бессмертную душу ради бессмертия на земле. Но я знаю, что вампиры тоже умирают, Жан-Клод. Что будет, когда ты умрешь? Куда ты пойдешь? Просто превратишься в пар? Нет, ты отправишься в ад, куда тебе и дорога.

— И ты думаешь, что, став моим человеком, ты разделишь со мной эту участь?

— Не знаю и не хочу выяснять.

— Сопротивляясь мне, ты заставляешь меня выглядеть слабым. Я не могу позволять себе этого, ma petite. Так или иначе, но так дальше продолжаться не может.

— Просто оставь меня в покое.

— Не могу. Ты — мой человек и должна начать действовать соответственно.