Смещение - [5]

— Нет. — Шеффилд перестал резать и поднял на Кодинари укоризненный взгляд. — Во-первых, не было сомнений, что Хью Эверетт Третий умер естественной смертью от внезапного сердечного приступа…

— Относительно молодой мужчина, — заметил Кодинари. — Ничем не болевший. Вдруг. Полиция должна была заинтересоваться совпадением.

— И это второе, что я хотел сказать. — Шеффилд закончил надрез и заглянул в пакет. — Бумаги, — сообщил он. — Да, так второе: полицию смерть Эверетта не заинтересовала, потому что об оставленном на хранение пакете полиция извещена не была.

— Я понимаю, — протянул Кодинари. — Профессиональная тайна. Но ваш отец… Его не смутило совпадение?

— Нет, — отрезал Шеффилд. — Не смутило. День смерти Эверетта он — или его секретарша, сейчас это трудно установить — отметил в картотеке. Отсчет времени пошел. Кстати, отметка в картотеке о том, что Эверетт умер девятнадцатого, была сделана двадцать седьмого. Видимо, отец только через восемь дней узнал о смерти клиента.

Кодинари покачал головой. Эльза нахмурилась. Нотариус сделал то, что просил клиент. Какие могут быть претензии? Луиза слушать перестала — в сказанном она не поняла почти ничего и ждала, когда тягомотина закончится.

— Пакет я вскрыл, поскольку это входит в мои обязанности, — Шеффилд протянул пакет коллеге, — а содержимое — в вашей компетенции, доктор. Доставайте.

Кодинари вытащил двумя пальцами несколько сложенных пополам листов бумаги обычного формата А4. Заглянул в пакет — пусто. Вслух пересчитал листы: одиннадцать. Исписаны каждый с одной стороны.

— Формулы, — удивился он. — Формулы, формулы… На каждой странице.

Луиза приподнялась, чтобы увидеть. Формулы? Она не видела ни одной формулы после того, как бросила школу в Брайтоне и стала убирать в офисах, потому что… да ладно, она давно не думала об этом, заставила себя однажды, и действительно никогда больше не задумывалась над тем, что могла бы стать менеджером по продажам или коучем: говорили, что эта профессия хорошо кормит, но ей-то деньги нужны были сразу, а не когда-нибудь… Формулы, как интересно…

— Луиза, — Шеффилд даже не посмотрел в ее сторону, — вы можете заняться своей работой, хорошо?

Она поняла и пошла к двери, немного сутулясь. Почему-то ей казалось, что, если сутулиться, на нее будут меньше обращать внимание.

Формулы, надо же. Полвека держать бумаги с формулами в сейфе, никогда она о таком не слышала, а ведь работала у разных адвокатов уже двадцать… сколько… три? Нет, двадцать четыре года.

Кодинари перебирал листы, переворачивал, надеясь обнаружить «нормальные» записи на обороте.

— И это все? — Кодинари последний раз видел формулы, когда сдавал в высшей школе экзамен по алгебре. Бином Ньютона. Или бином был раньше? Он уже не помнил, да и зачем?

Шеффилд поднял листы, которые коллега уронил на стол, будто не хотел их больше касаться.

Да, формулы. Ну и что? Эверетт был математиком. Или физиком? Почему бы ему не оставить потомкам эти значки? Если он так поступил, значит, бессмысленная на вид смесь букв, знаков, цифр и символов означала для него нечто важное. Интересно, изменится ли смысл, если все это перемешать миксером и раскидать на страницах в случайном порядке?

Эверетт оставил пакет у нотариуса, вернулся домой и умер. Естественной смертью, да. Но что такое естественная смерть, если смотреть на нее с полувековой горы времени?

— Не наше с вами дело, — Шеффилд аккуратно сложил листы и передал Кодинари — из рук в руки, — разбираться в содержании документов, переданных на хранение.

— Не наше, — эхом повторил Кодинари, заталкивая бумаги в пакет. — Я передам Марку. Как я уже сказал, сегодня возвращаюсь в Сан-Хосе. Правда, в разговоре Марк делал вид, будто не интересуется содержимым.

— Вот как? — спросил Шеффилд, потому что Кодинари ждал этого вопроса.

— Конечно, — с удовольствием сообщил тот. — Марк к отцу равнодушен. Я бы даже сказал: имя отца вызывает у него раздражение и досаду.

Кодинари замолчал, и Шеффилд, продолжая навязанную ему игру в слова, спросил:

— Почему?

— Они не были близки, — охотно пустился в объяснения Кодинари. Шеффилд об этом уже читал — вчера, когда достал конверт из сейфа и искал в интернете сведения о Хью Эверетте Третьем, чтобы загрузить память перед вскрытием — про себя он так и называл эту процедуру: вскрытие, патологоанатомическое действие.

— Отец не обращал на Марка никакого внимания, — продолжал Кодинари. — Его интересовала только работа. Эти формулы, да. — Адвокат встряхнул пакет. — Вы знаете, доктор Шеффилд, он… Хью Третий, я имею в виду… даже головы от газеты не поднял, когда Марк приехал из больницы, куда он — ребенок! — отвозил свою сестру, пытавшуюся покончить с собой. Ее тогда спасли, Марк вернулся совершенно разбитый, в истерике, а отец — дело было утром, он завтракал и читал газету — спросил только: «Все в порядке?» Родной отец, представляете? Поэтому… — Кодинари закашлялся, извинился и продолжил: — Поэтому меня не удивляет, что…

— Меня тоже. — Шеффилд прервал собеседника довольно грубо, но время шло, через пару минут явится миссис Оукс. Кодинари намек понял, спрятал пакет в дипломат, поднялся и через стол протянул руку Шеффилду. Пожатие получилось довольно вялым — «адвокатским», как сказала бы Эльза.