Смертный грех - [3]

— Сначала я не поняла. Я имею в виду твою… ситуацию. Я никогда раньше не слышала ни о чем подобном. Я ничего не понимала. Ничего. Потом я… возмутилась…

Она замолчала.

— И что? — тихо и настойчиво спросил он.

— И была очень недовольна, — прошептала она. Александр долго стоял, не говоря ни слова. Сесилия смотрела в пол. Сердце ее стучало.

— Но сейчас, когда мы встретились там, — тихо продолжал он, — ты ведь обрадовалась! Тебе было приятно видеть меня?

— Да. Просто я забыла…

— А теперь?

— А ты как думаешь?

— Я бы очень хотел сохранить нашу дружбу, Сесилия.

Могла бы она принять такую дружбу? Была ли она достаточно сильной, чтобы скрыть свой протест? И разве не почувствует он себя униженным, заметив ее презрение, ее молчаливый укор?

И тут она вспомнила о своей истории с господином Мартиниусом, и ей стало стыдно. На что она могла рассчитывать?

— Мы с тобой друзья, Александр, — уклончиво произнесла она. — Ты это знаешь!

— Спасибо, Сесилия.

Неуверенно улыбнувшись, она взялась за дверную ручку. Сразу же поняв намек, он поцеловал ей руку и пожелал спокойной ночи.

— Когда ты уедешь из города? — поинтересовался он.

— В Далумский монастырь?

— Нет, дети короля теперь во Фредриксборге. Навещают родных.

— Разве они там? Я не знала. Я хотела справиться утром.

— Узнай. Мне тоже это интересно. Спокойной ночи, мой друг.

Сесилия провожала глазами его высокую статную фигуру, пока он шел по коридору. Он напоминал ей рыцаря Грааля — ведь рыцарей Грааля тоже звали паладинами, так что он по праву носил это имя.

Если бы не этот отвратительный, поразительный изъян, оставляющий пятно на безукоризненном рыцарском образе!

И еще не успев войти в свою комнату, она пожалела, что не спросила Александра, что это за военные сборы.

Уже на следующий день до нее дошли слухи. Положение Александра было очень ненадежным, и только прекрасные офицерские качества и благосклонность короля спасли его от великого позора. Скоро должен был состояться суд, но это ее не так страшило. Ее всерьез беспокоило лишь то, что, вопреки всему, она чувствовала, что между ними существует внутренняя связь.

Сесилии не потребовалось много времени, чтобы понять катастрофичность своего положения: авантюра с Мартином, короткая и необдуманная, имела последствия.

И наступил худший день в недолгой жизни Сесилии.

В первый момент ее словно парализовало. Ее бросало от отчаяния к надежде. Она пережила все, что переживает всякая молодая женщина после необдуманной любовной авантюры. То до боли сжимая руки, так, что хрустели суставы, то нервно прохаживаясь по комнате, она говорила самой себе, что это невозможно, что это нельзя узнать наверняка так быстро.

Но потом смирилась. Мысленно изругав молодого священника вдоль и поперек всеми известными ей бранными словами, она успокоилась, осознав, что это и ее ошибка. Ей надо было сопротивляться.

Но теперь было уже поздно что-либо менять.

Это было так ново для нее. Хотя не прошло еще и пятнадцати дней с тех пор, как она встретилась с Мартином в кладбищенской сторожке, и окончательно уверенна она не могла быть, интуиция подсказывала Сесилии, что дело приняло серьезный оборот.

Ожидая отъезда из столицы, она вышивала платье для дочери короля и Кирстен Мунк, Анны Катерины, но у нее не хватило жемчуга. Узор поплыл перед глазами, когда она представила свое будущее — ребенка, которого никто не желает признавать, себя, лишенную поддержки и презираемую всеми…

Сесилия вздрогнула и опять сделала попытку сосредоточиться на вышивании.

Через три дня ей предстояла поездка во Фредриксборг, а она сидит здесь в отчаянии, ведь если ее положение обнаружится, надеяться не на что. В лучшем случае ее отстранят от двора. В худшем — ей грозит позорный столб. А потом — пожизненное презрение окружающих.

В то же утро ее опасения подтвердились. Она чувствовала дурноту, а то, чего она ожидала еще неделю назад, до сих пор не пришло. А ведь у нее всегда все наступало вовремя.

Весь день мозг ее лихорадочно работал.

Она строила безумные планы и отбрасывала их тут же. Конечно, ей были известны различные способы изгнания плода: работать до изнеможения, плясать до упаду, таскать на спине тяжести, принимать какое-нибудь знахарское снадобье…

Но Сесилия была не способна убить жизнь.

Когда наступил вечер, она приняла решение, которое не очень-то и успокоило ее. Если бы у нее было время на раздумья! Если бы ей не надо было так спешить! Но она не могла терять ни одного дня!

Стиснув зубы и дрожа от страха, она направилась в дом к Александру Паладину.

— Его милости нет, — услышала Сесилия от слуги, и мужество покинуло ее. — Он во флигеле для придворных…

— Л… когда его можно будет увидеть?

— Я не знаю, баронесса Мейден. У него сегодня столько дел. Его Величество затевает войну с католиками, поэтому он и собрал сегодня всех крупных военачальников.

В данный момент Сесилию совсем не интересовали королевские войны. Она ничего не знала и о деятельности вербовщиков в Норвегии, не знала о судьбе своих двоюродных братьев — ведь она уже покинула Гростенсхольм. Ее волновали лишь сиюминутные проблемы.

И она, так страшившаяся только что встречи с Александром, теперь жаждала увидеть его. Неожиданное препятствие распалило ее.