Смертник - [7]

Неглубокий овраг, покрытый рыжей жесткой травой, заставил Красавчика остановиться на краю. Он придирчивым взглядом окинул открывшуюся местность и не нашел ничего лучшего, как спуститься в заболоченную низину, к ручью, давно потерявшему русло.

Обычный поход за артефактами не принес желаемого результата. В контейнере сиротливо покоилась пара кошачьих глаз – металлических кругов, в центре которых плавала капля воды, не удерживаемая ничем, да безразмерные кольца неизвестного сплава, сужающиеся и расширяющиеся по желанию заказчика. Ничего выдающегося. Все вместе тянет сотни на три баксов. Незачем было ради подобной чепухи в Зону ходить, больше потратил на экипировку.

Мысленно кляня себя за то, что продолжает идти в сторону Припяти, а не повернул на научно-исследовательскую базу «Аванпост», Красавчик долго шел вдоль обрыва, стараясь держаться кустарников, нависших над низиной. Любые аномалии, включая изнанку, были заметней на фоне растительности, пусть даже такой чахлой, как эта, чем на голой земле. Там и для комариной плеши раздолье. Она так и стремится разгуляться на свободе, выжимая все соки из израненной земли, как стакан из теста, приготовленного для пельменей.

Вот на этой приятной мысли – о том, что непременно заставит кого-нибудь наделать себе домашних пельменей, – Красавчик и остановился как вкопанный, глядя на то, что открылось ему после того, как он обогнул невысокий холм.

С первого взгляда сталкеру показалось, что это зрелище ничего приятного не сулит. Да и со второго впечатление не изменилось.

Осторожно ступая, чтобы шорох листвы или треск сбитых ветром сучьев раньше времени не известил о его присутствии, Красавчик затаился за невысоким кустарником. Камуфляж сливался с грязно-зеленой листвой, и сталкеру хотелось верить, что его неосмотрительный выход в полный рост остался незамеченным.

Слева, насколько хватало глаз, до самого горизонта тянулась выжженная, изуродованная последним выбросом земля – и с этим все более или менее было ясно.

С другой стороны, у подножья невысокого холма, ощетинившегося скальными выступами, лежала мертвая деревня. Исхоженная вдоль и поперек, она предстала в новом обличье. Пару десятков разрушенных домов, включая и хозяйственные постройки, получила в безраздельное господство аномалия, в просторечье ласково именуемая снежком.

В воздухе кружили мириады сверкающих блесток. Промерзшие насквозь деревенские срубы покрывал матово сиявший иней. С уцелевших крыш свисало что-то, отдаленно напоминающее сосульки, длинное, наводящее на мысль о холодном оружии. Острые штуковины почти касались земли. Черные провалы окон, давно лишившиеся стекол, дышали холодом. Прямо за белым покосившимся забором навеки застыл остов сенокосилки со сверкающими лезвиями. Тревожную тишину чужой зимы, вторгшейся в лето, нарушал звук далеких пока шагов.

Все было ясно. Однако Красавчик не спешил убирать в рюкзак армейский бинокль. В лицо пахнуло морозным воздухом. Звук шагов – единственный в царившем безмолвии – то приближался, то удалялся. Значит, главный босс аномалии находится где-то поблизости. У кого еще из живых тварей, да и неживых тоже, достанет способностей разгуливать по промороженной насквозь деревне?

Четыре трупа – сколько их пряталось за домами, так и осталось неизвестным, но этих Красавчик хорошо разглядел. Вернее сказать, то, что от них сохранилось. Жалкие останки, покрытые хрустким одеялом инея. По всей видимости, аномалия застала сталкеров врасплох. Сидели себе парни у костра, сон одолел, а проснуться так и не смогли. Трое так и не поднялись с земли, а один боролся за свою жизнь до конца. В прямом смысле – половина ноги в ботинке, как остаток разрушенного памятника, вросла в белую землю. Тело, лишенное ног и головы, с выставленной вперед шеей, где еще виднелись белые мумифицированные ткани, повисло на заборе как убедительный знак того, что хозяин снежка где-то рядом.

Близился вечер. Сплошная белая облачность, за которой не угадывалось солнце, посерела.

Красавчик сжимал в руках бинокль, не в силах хоть как-то определиться. Самым разумным решением ему виделась дорога назад. Святое правило сталкеров, велевшее не возвращаться той же дорогой, что пришел, следовало засунуть подальше. В таком случае на всей ходке следовало поставить жирный крест. Неделя – и Зона опять позовет. Потому что есть собственные принципы, от которых Красавчик не отступал никогда. Каждая ходка должна приносить доход. Надрываться за жратву и пойло – это удел Глухаря и подобных ему личностей всех мастей. Стоит только начать, как скатишься на самое дно. Вот тогда от всех многочисленных ценностей, включая и бабло, у тебя останется лишь великий и могучий общесталкерский кодекс. «Не бросать в Зоне раненых» относилось к тому же. К детсадовским играм для взрослых мужиков. Если так хочется разложить все по полочкам, то к каждому правилу должно прилагаться исключение. Да, не бросать раненых, но лишь тех, кого зацепило легко, способных передвигаться самостоятельно. И так далее.

В Зоне есть только одно правило – остаться в живых. Работает оно безотказно.