Смертная гильза - [53]

— Деньги. Каждый ежемесячно получает по три тысячи долларов. Ни боев, ни риска, кормежка бесплатная. Каждый месяц одного отпускают вниз, к семье на две недели. Всех по очереди. Все знают, что если проболтаются о роде и характере службы — секим башка. Включая и тех, кому это стало известно.

— Уважаю. Серьезные ребята. Кто такие, что о них известно?

— ДГБ, плюс личная бывшая охрана Дуды.

— Департамент государственной безопасности. Для нас это был лакомый кусочек. Каждый сотрудник для нас был желанной добычей. Каждый из них — кладезь информации. Они охотились за нами, а мы — за ними. Обоюдная охота.

— Чего ты боишься, Алексей? Что ты потеряешь? У нас же будут документы прикрытия.

— Знаешь, бьют не по документам, а по морде. Это во-первых. Во— вторых. Боюсь потерять здоровье, жизнь, свободу.

— Если ты останешься в России, ты также можешь потерять жизнь, здоровье и свободу. Ты теперь — вне закона, или забыл про это? Зато, если удастся, то у тебя будет ВСЁ! Ты понимаешь? ВСЕ! Абсолютно все! Ведь ты по своей натуре зверь. Для тебя животные были дороже, чем люди. Вспомни, как ты опоздал на работу, потому что нашел подыхающего щенка и отвез в ветеринарную клинику. Там тебе сказали, что у него перебит позвоночник, и щенок крайне истощен. Врачи тебе предложили усыпить его, но ты отказался, и повез его снова на такси в часть. А по дороге щенок умер. Прямо у тебя на коленях. Ты похоронил его за казармой, у забора, и посадил цветы на его могиле. Так?

— Дальше.

— А вот убить человека для тебя — просто, без сожаления. Раз, и все. Так?

— Дальше.

— Ты — зверюга. Я еще удивляюсь, как с тобой жена столько лет вместе жила? Хотя отец ты заботливый. Сам видел, как ты возился со своей малышкой. Усталый, небритый с полигона приезжал, и только умывшись, ребенок тебе садился на шею, и ты катал ее. У тебя было педагогического терпения и навыков больше, чем у жены. Ребенка ты баловал, позволял из себя вить веревки, но для остальных окружающих ты был зверем. Вспомни, как в Приднестровье тебе попался раненый румын. Он был пленный, но он был снайпером, убившим в твоей роте двух человек. Ты просто пристрелил его. Выстрел в голову. Потом пошел и даже не обернулся. Пристрелил, как муху прихлопнул. Не знаю, что ты в Чечне вытворял, но думаю, что никто из твоих рук живым не вышел. Не зря тебя в кровники записали. Чего-то ты не договариваешь.

— Ты тоже многое скрываешь. Если я такой зверюга, которым ты меня рисуешь, так скажи мне — не боишься, что я тебя прибью, или использую, а потом предам, брошу?

— У тебя есть принципы — не предавать тех, кто с тобой в одной стае. Ты будешь биться до последнего, собой можешь пожертвовать, не бросишь и не продашь. Возвращался сам под обстрелом, чтобы двух бойцов из-под обстрела вытащить. На них ступор напал. Вытащил. Ни царапины — ни у тебя, ни у бойцов. Что ты им сделал? Ничего, только каждому по уху по разу заехал, и все. Потом выпил стакан вина и приказал всем окружающим заткнуться и не вспоминать этот эпизод никогда. Хотя, по большому счету за это надо давать «Героя»…

— Ага, посмертно! — перебил я его. — Ты к чему клонишь?

— Между нами и деньгами лишь несколько сотен километров. Есть еще масса досадных помех, но наш опыт поможет вытащить их. Если бы я не знал наверняка, что там деньги, неужели ты думаешь, что я сам бы полез туда?

— Хрен тебя, Андрей, знает. Откуда я знаю, может, тебе это пригрезилось в чеченском плену, а может, тебе дезу подсунули, и ты ее благополучно схавал? Сколько вы не дошли до места?

— Около тридцати километров.

— А счастье было так близко! — я усмехнулся, выпуская дым к потолку.

— Потеряли бдительность, — Андрей потупил взгляд.

— Вам задавали вопросы про это место?

— Нет. Они сами не знали, что к чему. Если бы знали, то просто прикончили бы нас. У них денег-то должно было быть много, и этот миллион — так, на сигареты.

— Миллион никогда лишним не бывает! — я назидательно погрозил пальцем.

— Так какое решение ты принял? — Андрей настаивал на ответе: — Я могу сам уйти, но могу оттуда уже не выйти, и ты останешься вообще без денег!

— Ой, вот только не надо на меня давить и мелко шантажировать. Не получится, и не мечтай! Сбавь обороты. Ни жалость, ни шантаж здесь не проходят. Здесь нужен трезвый расчет, очень трезвый. Я посмотрю на твою физическую форму, здесь уравнение со многими неизвестными, и как бы ты не рассчитывай, потом вмешается человеческий фактор, и все пойдет прахом.

— Почему так думаешь?

— Потому что знаю людей, от них ничего хорошего не жди, лишь только подлости.

— Ты что, в свои юные годы разочаровался в людях?

— Я слишком долго наблюдал за изнаночной стороной человеческой натуры, чтобы понять, что все люди — дерьмо.

— А ты?

— А я первое дерьмо.

— А я?

— Ты тоже.

— Так зачем же ты помогаешь мне?

— Должно же дерьмо помогать друг другу! — рассмеялся я. — Хлопнул Андрея по плечу: — Не бери в голову. Доверять можно только своим родителям, АКСу и напарнику. Сейчас, получается, что ты мой напарник, поэтому пока можно и тебе доверится, тем паче, что АКСа под рукой нет. Я подумаю, Андрей, подумаю. А ты вспомни, что там в тайнички спрятали твои покойные кореша. Это очень важно. И насколько далеко это от границы, и от нашего Клондайка! Там, где ждет нас богатство, и роскошная, полная пошлости и разврата жизнь! Кстати, о птичках и прочих бабочках, ты монахом не стал? А то я соскучился по женской ласке, пусть продажной, но ласке.