Смертельный удар - [13]

Через четверть часа Тамор стоял у блестевшего свежей смолой борта корабля, восхищенно водя ладонью по ребристому боку, а рядом бормотал надувшийся от гордости корабельный мастер Смигарт:

— Стодвадцативесельная дирема. Две мачты, стальной таран, четыре баллисты и две катапульты. Двести восемьдесят человек команды. Берет на борт шесть тысяч стоунов груза.

Тамор расхохотался:

— Да ты можешь заделаться купцом, Грон, с такой-то загрузкой. — Он отбежал подальше, окинул корабль взглядом, потом повернулся к Грону: — А сколько он несет воинов?

— Ты же слышал — двести восемьдесят.

Тамор недоуменно уставился на него:

— Да, но гребцы-рабы…

Грон покачал головой:

— В моем флоте нет рабов. Каждый корабль несет две полные смены гребцов, два десятка стрелков с дальнобойными арбалетами, палубную команду и расчеты баллист и катапульт. Когда же начинается абордаж, в бою участвуют все.

Тамор некоторое время, прищурясь, рассматривал корабль, потом с сомнением протянул:

— Хитро придумано, но воинам грести…

— Зато он несет почти в три раза больше воинов, чем любой схожий по классу.

Тамор расхохотался:

— Да, он преподнесет большой сюрприз любому, кто рискнет отнестись к нему как к обычному кораблю, постой… — Тамор ошеломленно повернулся к Грону, — так эти твои маленькие униремы тоже… не имеют рабов?

Грон утвердительно кивнул. Тут уж Тамор заржал как сумасшедший:

— Представляю, какой сюрприз ждет тех, кто вздумает немного поживиться! — Он задумался. — Слушай, но как они не опрокидываются при такой мачте?

— Это пока тайна Корпуса. Могу, правда, сказать, что эта тайна называется «шверт».

Они вернулись в кабинет Грона только к вечеру.

На следующий день Тамор собрал своих людей. Когда почти тысяча молодцов в пестрых одеждах, увешанных оружием и золотыми украшениями, столпилась у пирсов, вперив взгляд в своего могучего предводителя, Тамор одним махом вскочил на бочку, поставленную стоймя, и окинул своих воинов гордым взором.

— Эй, псы морей! Пять лет я водил вас в набеги. Пять лет мы с вами брали на меч толстобрюхих купцов. Я начал это дело с одной галерой, а теперь у меня шестнадцать кораблей. На той галере нас было всего два десятка, сейчас нас почти тысяча мечей. Тогда мы были жалкими оборванцами, сейчас на ваших шеях блистают золотые цепи, а на пальцах перстни с драгоценными камнями. Любая портовая шлюха или дорогая гетера сочтет за честь принять у себя воина из стаи Тамора. И даже те, кто сложили головы в жарких схватках, были достойно приняты богами, ибо я никогда не скупился на обильную поминальную жертву их богам. И сегодня я хочу спросить вас — довольны ли вы своим адмиралом?

Над пирсами разнесся восторженный вопль, так что чайки, парившие над самой водой, испуганно прянули вверх. Когда крики немного поутихли, один из капитанов, старый седоусый Имфар, шагнул к Тамору и негромко спросил:

— К чему ты это говоришь, Тамор? Разве кто-то из нас когда-нибудь давал тебе повод усомниться в своей верности?

Тамор отрицательно качнул головой.

— Нет. Но я хотел еще раз услышать это, — он тяжело вздохнул, — в последний раз.

Над пирсами повисла мертвая тишина. Слышно было даже, как стучат каблуки смены караула, идущей по дальней стене крепости. Затем раздался чей-то изумленный вскрик:

— Но почему, адмирал?!

Тамор вскинул голову:

— Я остаюсь.

Над пирсом опять повисла тишина, и Имфар осторожно спросил:

— Ты переходишь на службу в Корпус?

Тамор кивнул:

— Да.

— Но разве Корпусу не нужны другие умелые моряки? Или адмирал Тамор сомневается в доблести своих людей? — Он чуть возвысил голос: — Если же у Корпуса нет денег, то мы согласны служить за долю добычи. — Он вновь понизил голос и закончил: — И разве не за этим ты привел нас сюда?

Над пирсами прокатился одобрительный рев. Тамор грустно улыбнулся и поднял руки:

— Вы не поняли, друзья. Корпус не принимает на службу людей, которые не прошли свой путь в Корпусе с самого начала. Я не буду адмиралом Корпуса и не могу остаться на службе во главе эскадры.

Над пирсами в третий раз повисла мертвая тишина, несколько мгновений спустя, когда каждый переварил эту новость, Имфар опасливо, будто боясь услышать ответ, спросил:

— Кем же ты собираешься стать, Тамор?

Тот ухмыльнулся и рявкнул:

— Макрелью!

Над пирсами пронесся изумленный вздох. Так называли матросов, впервые ступавших на палубу корабля. Некоторое время никто не мог произнести ни слова, потом вперед шагнул Смагар, молодой горгосец, которого Тамор только два месяца назад поставил капитаном небольшой галеры:

— А скажи-ка, Тамор, в этот самый Корпус зовут только тебя или кто еще может попробовать?

Тамор улыбнулся:

— Попробовать — еще не значит быть принятым. Рискнуть может любой, Смагар. Но разве тебе не хочется остаться капитаном галеры? Мне казалось — это мечта всей твоей жизни.

— То, что хорошо для моего адмирала, — хорошо и для меня, — заявил Смагар и хитро прищурился. — А что касается капитанства, то я думаю, адмирал тоже не собирается до конца жизни прозябать в матросах. И почему бы мне в меру своих сил не последовать его примеру?..

И опять над пирсами воцарилась тишина, но на этот раз ее разбил громкий многоголосый хохот.