Смертельный мир - [59]

– Я не стану нарушать обычай, госпожа царевна, – сказал он, переведя дух.

Тяжело дышавшая Векра, едва сдержала порыв вновь наброситься на него. Совсем недавно Винсепто видел в точно таком же положении другую женщину. И с тех пор не желал смотреть ни на какую другую.

– Отвернись, я оденусь, – потребовала Векра. И добавила ему в спину:

– Ты пожалеешь! Завтра же утром и пожалеешь. Нет, уже сейчас пожалеешь!

Оделась царевна почти так же быстро, как только что разделась. И, отодвинув Винсепто, распахнула дверь.

– Господа, – во всеуслышание объявила она, – этот человек только что грубо оскорбил меня, пытаясь в нарушении всех наших обычаев насильно соблазнить!

Шум в зале стих. Винсепто, положив руку на эфес шпаги, спокойно вышел из комнаты вслед за царевной. Похоже, кое у кого здесь к нему появились вопросы. Например, у маркиза Сизого, выхватившего шпагу.

– Как вы посмели?! – крикнул тот.

– Может быть, ты для начала вспомнишь, кто кого в эту комнату позвал, чтобы поговорить наедине? – не повышая голоса, сказал Винсепто. И затем чуть насмешливо добавил, – милый племянничек.

– Ах, так! – взвился тот. – Я вас вызы…

– Постой! – Винсепто остановил молодого маркиза поднятием руки. – Еще успеешь вызвать. Но неужели ты действительно веришь в мою непорядочность?

– Хам! – выкрикнула царевна Векра.

– Но если поверить вам, – вперед вышел князь Ембек, – значит усомниться в честности госпожи царевны.

Помимо дворян и девиц таверне было еще четверо бойцов из царства и два из княжества. Краем глаза Винсепто увидел вышедшего из двери соседней комнатушки растрепанного Германта. Еще два преданных им бойца пока оставались в номерах. Неизвестно на чьей стороне оказался бы виконт Цинизм, случись сейчас общая стычка. Но если в ход не пойдут арбалеты, противостоять хозяевам территории Винсепто со своими людьми все-таки мог.

– А, господин женская юбка! У вас тоже появились сомнения? Неужели тоже желаете вызвать меня на дуэль?

– Господа, господа, – в центре зала оказался виконт Цинизм, – давайте не будем заканчивать день дракой! На то у всех нас будет завтрашнее утро. А сейчас и времени-то не осталось…

И не успел он произнести эти слова, как высоко-высоко и в самом деле погасло второе солнце.

* * *

Несмотря на то, что Тусклый лес, можно сказать, соседствовал с кремлем, принцесса Истома была в нем лишь однажды, когда устроила себе что-то вроде прогулки в сопровождении немалой охраны из числа королевских гвардейцев. Принцесса насмотрелась на диких кроликов, и в одного даже выпустила арбалетную стрелу, но промахнулась, видела парочку фазанов, нарвала кислых диких яблок. Лес был, как лес, ничего особенного, если не знать, что где-то в нем скрывается шайка разбойников, и что эти самые разбойники могут в любой момент на вас напасть.

Сейчас, после большой облавы, разбойников можно было не опасаться. То есть, почти не опасаться. Из доклада Касоча следовало, что большая часть шайки была уничтожена, а те, кому каким-то невероятным образом удалось скрыться, получили серьезные ранения. Однако Истома не сомневалась, что хоть кто-то из разбойников спрятался в лесу в полном здравии. На поиски таких уцелевших и спрятавшихся и отправилась принцесса сразу после того, как погасло второе солнце. Отправилась, не взяв с собой ни сопровождающих, ни оружия, ничего.

Недавние слова ее настоящего отца, виконта Касоча не выходили у нее из головы. Восемнадцатилетняя принцесса жаждала стать королевой и не собиралась затягивать с осуществлением своей мечты.

Еще два года назад Истома считала себя законной дочерью короля Халимона. Ее мать умерла при родах, что в мире за стеной случалось постоянно, можно сказать, в девяти случаях из десяти. Примерно за год до этого, тоже при родах не выжила мать принца Ащука – законного наследника Лесного королевства. Не появись Ащук тогда на свет, и единственной претенденткой на престол после Халимона являлась бы она, Истома. По рассказам окружающих, принцесса очень сильно была похожа на свою красавицу-мать и больше ни на кого. Король любил ее во сто крат сильнее сына, просто души в ней не чаял. Вот только не знал Халимон, что на самом деле Истома ему не дочь.

Не подозревал об этом и ее настоящий отец, виконт Касоч. До тех пор, пока однажды, после короткого флирта с шестнадцатилетней принцессой не оказался в ее апартаментах. Виконт был уже далеко не первым ее мужчиной. Они вовсю предавались любовным утехам, но когда оказались напротив огромного зеркала, Касоч вдруг увидел в отражении на левой лопатке молоденькой любовницы родимое пятно в виде треугольника с не очень четкими гранями, обращенного вершиной вниз. Точно такое же родимое пятно имелось и на его левом плече. Виконт Касоч всегда был ловеласом, и прекрасно помнил мать Истомы, которая дарила свои ласки не только королю Халимону, но иногда и его другу детства.

Особого шока ни Касоч, ни Истома тогда не испытали. И даже любовные утехи продолжили. Но произошло это в первый и в последний раз. Той же ночью отец и дочь заключили между собой договор, целью которого было скорейшее восхождение Истомы на престол Горного королевства. И, похоже, этот день скоро должен был настать…