Смертельный медовый месяц - [18]

У него возникло довольно неприятное ощущение, когда он вспомнил о внезапном вторжении действительности, которое он ощущал вечером после звонка к Люблину. Это было верным доказательством того, что это была не безобидная игра, не поиски клада. А еще он подумал о безуспешной попытке спать с Джулией.

И он подумал: мы не должны были сюда приезжать. Нужно было оставить бунгало и уехать, пока не кончился медовый месяц, а потом вернулись бы в Бингхэмптон и не было бы никакой погони, никакой охоты, никакой мести. Мы должны были вернуться домой.

Теперь он понял, что случилось — Джулия испугалась. Первый шок после изнасилования закалил ее, вызвал в ней желание отомстить. Но теперь прошло время и решимость сменил страх. Он вспомнил выражение ее глаз, когда он давал ей указание, как пользоваться револьвером, и еще он вспомнил, что она просила подождать один день, прежде чем они доберутся до Люблина. Да, это страх, один только страх. Этот вид охоты был не для женщины. Она просто не могла больше вынести... Поэтому она ушла. Куда? Обратно в Бингхэмптон, — подумал он. Обратно на свою родину, где она знала всех и каждого и где была в безопасности. Он ошибся в ней и теперь она ушла от него.

Шагая взад и вперед по комнате, он соображал, что же ему делать. Был момент, когда он уже решил собрать все ее вещи в чемодан, но потом раздумал и выложил все обратно. Он достал из ее сумочки револьвер, взял его сначала в одну, а потом в другую руку.

Он нервно перекладывал оружие из одной руки в другую, а потом со вздохом бросил его в большую коричневую сумку.

Дважды он брал в руки бутылку и каждый раз ставил ее обратно, ничего не выпив. Он открыл бутылку, взял ее в руки, рассматривая янтарную жидкость.

В двадцать минут пятого зазвонил телефон. В этот момент он сидел рядом, на краю кровати. Когда раздался звонок, он от испуга уронил сигарету прямо на ковер. Но он не стал ее поднимать, а просто придавил каблуком и сиял трубку.

— Дэви? Я тебя разбудила?

— Бог мой, где ты?

— Я говорю из аптеки. Успокойся, любимый, все в порядке. Я не хотела тебя пугать, но...

— Где ты?

— Возьми карандаш.

Он хотел что-то сказать, но передумал и встал. Его ручка и блокнот лежали на туалетном столике. Он забрал их и открыл блокнот.

— Ну, хорошо, так где же ты?

— В одной аптеке. На углу Флетбаш-Авеню и Дитмэс-Авеню. Это в Бруклине.

— Что ты делаешь...

Она прервала его.

— Возьми такси. Приезжай сюда, только как можно быстрее. Я жду тебя здесь в магазине. И захвати эту вещь в моей сумочке. Ты понял?

— Джулия...

— На углу Флетбаш и Дитмэс. Мне очень жаль, что я заставила тебя тревожиться, любимый. И поторопись!

8

Стойка аптеки находилась слева от двери, сразу за табачной витриной. Джулия пила кофе за стойкой. Она была единственной посетительницей. Увидев ее, Дэви несколько секунд стоял ошеломленный и не мог узнать ее. Протерев для верности глаза, он еще раз взглянул на нее — да, несомненно это была Джулия. Но как она изменилась! Ее волосы были другого цвета, да и прическа была не та, что раньше. Убранные со лба волосы совершенно изменили форму ее лица. Но это было еще не все! Губы казались полнее, а глаза выразительнее, чем обычно, чему, несомненно способствовала и другая косметика, которой она обычно не пользовалась. Ей было двадцать четыре, но выглядела она теперь по крайней мере на три года старше. Он уже начал было расспрашивать ее, но она приложила к губам палец, чтобы он замолчал.

— Садись. Выпей чашечку кофе. Я тебе все сейчас объясню.

— Хорошо бы.

Он сел. Пожилой мужчина в очках с оправой, сделанной из проволоки, и толстыми стеклами, подошел к ним и принял заказ.

Дэви попросил кофе, но забыл подчеркнуть, что хочет со сливками, и мужчина принес ему черный. Дэви, молча размешивая кофе ложечкой, ожидал, пока Джулия заговорит.

— Я ушла, чтобы найти Люблина.

— Ты, должно быть, с ума сошла.

— Нет, Дэви, это была единственная возможность. Мы не могли подступиться к нему, пока не знали, как выглядит его квартира, один ли он живет и так далее. И не мог же ты просто пойти к нему потому что тогда он бы насторожился. Ты дошел бы не дальше его двери. Согласись, что у него может быть телохранитель. А теперь представь себе, что действительно есть человек, который живет у него, и если бы мы пошли туда, не зная этого...

— Но как же ты пошла?

— Потому что я знала, что меня он впустит.

Она отпила из своей чашки.

— Он никогда не впустит в дом вечером неизвестного мужчину. А с девушкой совсем другое дело. Почти каждый мужчина откроет двери красивой девушке и позволит ей остаться до тех пор, пока она этого хочет. Я рассказала ему, что хочу найти одного человека. Я сказала...

— Какого человека?

— Пита Миллера. Ты так часто называл это имя, что оно первым пришло мне в голову.

Она улыбнулась.

— Он сказал, что не знает никакого Пита Миллера. Я стояла там и старалась выглядеть, как можно больше одинокой, что, вероятно, вызывало сочувствие. Я сказала ему, что уверена в том, что мне назвали именно этот дом.

— Ну, а он?

— Он принял меня за девицу легкого поведения. Вслух же он сказал, что возможно кто-то позволил себе пошутить над ним, но не могу же я стоять под дождем, я должна зайти и выпить стаканчик, чтобы согреться. Тогда еще и в самом деле шел дождь.