Смертельный и чудесный карнавал. Сборник - [21]

— Еще как. — А сама подумала, что, если бы были «совсем шишки», над турбазой уже вертолеты бы кружили. И менты не смогли бы ограничиться стандартным «несчастный случай». — Стало быть, никаких точек пересечения, окромя любви любовной? Или страсти страстной.

Она хихикнула.

— Ну да. Ой! — она вдруг схватила меня покрепче за плечо. — Вон он опять…

— Кто? — я попыталась проследить за ее взглядом, но никого не узрела. Мы уже подошли к концу аллеи и к началу нескольких лыжных и прогулочных троп.

— Вон! В последнем доме… Лицо в окне.

Я сколько ни разглядывала, никого не увидела.

— Тебе не показалось?

— Нет!

— Значит, вовсе не лицо это было, а целый человек, который там живет. Выглядывает в окно, что в этом такого? Тем более идет шествие наряженных придурков.

Но тут она даже не хмыкнула. Девушка была напугана, неясно с какой стати.

— Я узнавала специально, — после небольшой паузы просветила она меня, — там никто не живет. И свет там никогда не горит. А лицо есть.

— Может, висит что-то белое на стене, полотенце, допустим, а тебе…

— Нет! — перебила она меня. — Оно то есть, то нет. И именно лицо. С глазами.

Я хотела уточнить, присутствуют ли нос, брови и губы на этом лице, или все ограничивается глазами, но не стала. Высмеивание полезного свидетеля — та еще стратегия получения необходимой информации. Надо стараться, набираться опыта, учиться налаживать контакты с людьми, располагать к себе. Женька прав, с чего бы сыщику брать меня просто так, с улицы? Ну удалость мне что-то раскрыть, так это, положа руку на сердце, чистое везение. И в основном я работала не одна. Чаще с Юлькой, иногда с Женькой и его лучшим другом Пашей. Так что здесь мне нужен опыт. Люсьен станет моей подопытной. Попробую на ней разные тактики, посмотрю, что выгорит, а что нет. А сейчас, как мне подсказывает интуиция, лучше стать доверенным лицом и во всем соглашаться, иногда задавая вопросы и вообще тон беседе.

— Ладно, если ты настаиваешь, я займусь лицом в окне, но потом. Сейчас нужно сосредоточиться на главном — кто из твоих друзей мог желать вреда Кристине и Филиппу.

— Да никто! Даже Гелька, хоть и вредная, но не дура же она. Если б они померли, ее бы даже папочка не вытащил.

«Может, еще помрут», — подумала я, но жестоко было бы ей это говорить.

— Хорошо, а что по поводу… как там этого парня зовут анимешнего?

— Арсений. Но я его коротко Арсом зову.

— Окей, вот этот самый Арс. Не было конфликтов хоть с одним из них?

— С одним? — зачем-то уточнила она.

Я закатила глаза. Спокойствие, только спокойствие и дзен.

— Допустим, он домогался Кристину или еще как-то обидел, а Филипп заступился, морду набил, а тот затаил обиду.

— Ой, да ты что. — Люська даже захохотала от такого предположения. — Ни за что! Арс — душка, и мухи не обидит.

Ладно, буду надеяться, что Людмила действительно хорошо знает своих друзей.

Мы шли по довольно широкой, расчищенной снегоуборочной машиной дорожке до круглой площадки, на которой платные артисты устроили фаер-шоу. Люди встали полукругом, чтобы наблюдать за действом, которое на фоне мелких белоснежных холмов смотрелось завораживающе, но мы, все те, кто был свидетелем происшествия с Филиппом, отошли в сторонку. На нас огонь не производил должного будоражащего эффекта, а напротив, вызывал смутную тревогу и даже что-то, отдаленно напоминающее панику.

Женька, оказывается, все это время общался с двумя другими девчонками. Судя по их заливистому смеху, их это устраивало. Сашка разговаривал с Арсением. Все подопытные заняты, отлично, никто не остался неоприходованным. И все-таки внутреннее чутье подсказывало, что мы что-то упускаем. Компания друзей не казалась идеальной, и тем не менее особых подозрений никто не вызывал. Если только Ангелина, да и то с натяжкой. Людмила правильно говорит, одно дело — ревнующая ядовитая стерва, и совсем другое — человек, способный подготовить и провернуть убийство или покушение на убийство. Да и бард в создавшуюся картину вообще никак не вписывается.

Через неплотные ряды гостей было видно, что артисты кого-то пригласили на импровизированную заснеженную сцену. И не боятся же люди…

Не успела я это подумать, как кто-то пронзительно завизжал.

Мы трое — Женька, Сашка и я — немедленно бросились в гущу людей, чтобы узнать, что случилось.

Глава 5

Жанна Жданова вызвалась быть участником фаер-шоу. Большую дамскую сумку с яркой вышивкой, изображающей райских птиц на ветвях, она бросила рядом со сценой на снег, ей дали дыхнуть в трубочку, из которой с другой стороны короткой, но опасной вспышкой вырвался огонь, все зааплодировали, она, довольная, захохотала и взяла свою сумку, чтобы достать перчатки: руки мерзли даже в карманах плотного костюма птички колибри. Перчатки у нее черного цвета, поэтому, увидев что-то темное в сумке, она сперва не удивилась, а вот когда эти самые перчатки зашевелили мохнатыми лапками, да еще и прыгнули (по ее словам) на нее из сумки, тут ей стало не до смеха. И всем окружающим. Из сумки, которую теледива выронила из своих трясущихся рук снова на снег, вылез… огромный паук-птицеед. Он отчетливо был виден на белом фоне заснеженной тропинки. Пауку, видимо, не нравился холод наших широт в зимнюю пору, поэтому он не двигался, замерев возле своей сумки-берлоги, из-за чего хозяйка никак не могла ее взять.