Смертельный и чудесный карнавал. Сборник - [17]

— Конечно, дурында! — Я только хотела дать брюнетке в глаз, но быстро поняла, что для нее это типичная манера общения, и она вряд ли пыталась так меня обидеть. — Папочка содержит его, а работать он не хочет. Ему один путь — выбрать подходящую партию. — Она надула и без того надутые (в прямом смысле) губки и откинула прядь блестящих, как в рекламе какого-нибудь шампуня, иссиня-черных волос, отвернувшись от меня, мол, я все сказала и тем самым потеряла интерес к беседе.

— Подходящую — это тебя, что ли? — хихикнула Люська, а вслед за ней и Надя.

— Фу, дурынды! А даже если и так, вам-то что? Попрошу папочку вам сотовую связь отключить, узнаете! Жизнь адом покажется.

— Ой боюсь-боюсь! — ржали обе.

Пользуясь тем, что рядом со мной освободилось место, я пересела от Люськи. Хочу поесть нормально и не отвлекаться больше на них. Через пару минут это место между Люсей и мной занял Женька. Подняв глаза, я заметила и Сашу — но он сел чуть дальше, на освободившееся место.

— Ну, что тут вкусненького? — с преувеличенным энтузиазмом изрек он и начал накладывать всеразличную еду в тарелку.

Я предпочла его игнорировать, просто молча уплетала салат с тунцом.

«Уважаемые гости, — объявили по внутреннему радио, — через пятнадцать минут от главного входа начнется карнавальное шествие. Маршрут держится в секрете. Сбор у елки».

— Пойдем? — спросил голос слева. Продолжать играть в игнор было довольно глупо, а вот в молчанку — пока еще хотелось, поэтому я пожала плечами. Вроде и ответила, но и слова не вымолвила. — Обиделась, что ли? — Поразительная догадливость! Мужчины просто Ванги! Каждый! Читают женщин как открытую книгу! — Слушай, это был сугубо мужской и деловой разговор. Я потом объясню. — Я молчала. Он вздохнул. — Ладно, я понял. Хочешь дуться — дуйся.

Ага, конечно, как же без этого? Мужчины обожают делать вид, что женщины обижаются просто потому, что хотят обидеться! Ну скучно нам, поди. Развлекаемся так. Они же ни в чем не виноваты, правда?

Чтобы отвлечься от своих мыслей, я отставила лишь наполовину опустевшую тарелку (аппетит сразу пропал) и отвернулась к дверям. В этот момент в столовую как раз возвращался Филипп — немного пошатываясь, будто уже успел наклюкаться. Впрочем, любимая девушка в коме — кто будет его винить?

Дальше мои мысли повернули в другую сторону. Что, если все эти эмоции — не переживания за любимого человека, а чувство вины или страх, что тебя поймают? Вдруг Кристина наврала ему, что беременна? Мало ли глупых женщин таким способом пытаются привязать к себе мужчину? Мне казалось, что она не такая, что она похожа на меня, но, в сущности, я ее знаю всего полдня! Он же мог попытаться таким путем избавиться от проблемы в виде несуществующего ребенка? Мог. Теперь понятно, почему его так злит, что я пытаюсь во всем разобраться. Надо понаблюдать за парнем.

Возле стола образовалась толкучка. Многие хотели успеть на начало карнавального шествия, поэтому прибежали срочно перекусить перед оным, остальные по тем же причинам быстренько сворачивались и поднимались из-за стола, и непонятно кто именно, но кто-то точно толкнул Филиппа в сторону стола со свечами. Учитывая его проблемы с координацией, он не смог уберечься и упал прямо на канделябр, повалив его на темную скатерть. После этого произошло ужасное: Филипп загорелся. Весь, целиком. Туловище, ноги и даже голова — все было объято пламенем!

Раздались визги, крики, вопли, ахи и охи, кто-то побежал за огнетушителем, кто-то попытался потушить его своими силами — схватив со столов скатерти и опрокинув при этом кучу блюд на пол, кто-то орал, что нужно вызывать пожарных — вроде Люся, судя по голосу, — но это была явная глупость, ведь, когда они приедут, от него останутся угли.

Я же, одна из немногих, оставалась на своем стуле — приклеенная, застывшая, словно одна из ледяных скульптур у крыльца, потому что невероятные мысли не давали мне пошевелиться.

Белоснежка откусила яблоко и заснула мертвецким сном. Огненный человек загорелся. Совпадения? А если нет, то кто следующий?

— Срывайте! — завопила Геля — гораздо громче всех остальных, будто это она горела. — Срывайте с него костюм!

— Не снимается! — в ответ орал приятель Филиппа, который, не побоявшись обгореть самому, единственный приблизился к другу настолько, чтобы попытаться дотянуться до застежки. — Я не понимаю, там же должна быть кнопка или пуговица! Почему не снимается?!

Их разговор с трудом выбивался из криков заживо горящего Филиппа, который не давал другу снять с себя одежду, а просто носился от ужаса и боли по столовой, натыкаясь на стены и другие столы.

Когда я сумела силой воли выдернуть себя из раздумий и тоже что-то делать — для начала встать — то с удивлением обнаружила Женьку возле Филиппа, он поставил подножку, и тот упал прямо перед ним. Женька перочинным ножиком разрезал ткань сзади сверху возле шеи — где и предполагалось быть застежке. Когда прибежал Саша с огнетушителем, Логинов уже почти скинул с пострадавшего костюм, который почему-то никак не удавалось потушить — ни скатертями, ни водой из графина. Огнетушитель в Сашиных руках быстро справился с задачей. Филипп уже даже не стонал.