Смертельно опасные лекарства и организованная преступность - [179]

, и при этом оно делает их сонливыми и вызывает головокружение на следующий день, они были бы менее заинтересованы в приеме препарата, а если бы также были в курсе, что эффект от него при ежевечернем использовании исчезнет в течение двух недель, мало кто принимал бы его долгое время. Исследователи из Дартмута убедили Консультативный комитет FDA по рискам, чтобы агентство приняло их предложение. Оно обдумывало это в течение года, и после этого Департамент здравоохранения и социальных служб заявил, что нужно еще как минимум три года, чтобы прийти к решению⁸⁷. Конечно, нужно. Инициатива, которая, бесспорно, помогает пациентам выбирать лекарства более рационально или даже сказать нет лекарствам, прямо-таки равнозначна нападению на государство, так как может привести к потере дохода фармацевтической промышленности.

Комитеты по лекарственным формулярам и клинические руководства

Врачи с финансовыми связями с фармацевтическими компаниями не должны участвовать в комитетах по лекарствам или клиническим руководствам, будь то в лекарственных агентствах, больницах, специализированных обществах, или где бы то ни было еще^{88, 89}. Постоянный аргумент, выдвигаемый в споре с врачами и теми, кто к ним обращается, заключается в том, что лучшие специалисты принимают наиболее правильные решения и разрабатывают лучшие клинические руководства и что неудивительно, что лучшие врачи сотрудничают с промышленностью для взаимной пользы. Это забавный аргумент, поскольку он со всей очевидностью неверен. Как поясняется в главе 8, люди, находящиеся на заработной плате промышленности, имеют тенденцию к необъективности и предпочитают дорогие лекарства, которые ничуть не лучше, чем дешевые альтернативы. Еще хуже, когда обнаруживается, что широко используемые новые препараты вредны, эти специалисты всегда высказываются против них самыми последними. Они находят всевозможные оправдания, чтобы не принимать новые доказательства, независимо от того, насколько эти доказательства убедительны.

Например, было совершенно очевидно, что гормоны, назначаемые женщинам в менопаузе, вредны^{90, 91}. Раскрытые в суде документы показывают, что компания Wyeth опубликовала серию обзорных статей, написанных теневыми авторами, которые расхваливали гормоны и утверждали, что они полезны во многих ситуациях. Эти статьи были опубликованы в журналах с высоким импакт-фактором, таких как «Архивы медицины внутренних органов» (Archives of Internal Medicine), и их авторами были врачи, не имевшие статуса эксперта^{92, 93}. Ни одна из статей не была отозвана, хотя все они серьезно вводили в заблуждение. Вот несколько примеров заголовков:

• «Есть ли связь между заместительной гормональной терапией и раком молочной железы?» (Да, она вызывает рак молочной железы);

• «Роль заместительной гормональной терапии в профилактике постменопаузальной болезни сердца» (Никакой роли нет, гормоны вызывают сердечно-сосудистые заболевания);

• «Роль заместительной гормональной терапии в профилактике болезни Альцгеймера» (Никакой роли нет, гормоны увеличивают риск получить это заболевание).

Отрицание вреда специалистами встречается во всех областях медицины, даже тех, что не связаны с лекарствами, яркий пример – было доказано, что скрининг с помощью маммографии имеет сомнительную пользу, при этом приводит к огромному вреду с точки зрения гипердиагностики и избыточного лечения здоровых женщин⁹⁴.

Нам нужны лидеры, которые движимы фактами, а не деньгами. Врачи с финансовым конфликтом интересов – не лучшие врачи; они даже не врачи второго сорта. Лучшие – это опытные методологи, имеющими определенные знания о рассматриваемой области, так как они могут – и готовы – найти недостатки в научной документации. На втором месте – просто опытные методологи. Третье место могут занять специалисты, работающие на промышленность, которые также являются квалифицированными методологами.

Многие врачи – особенно те, которые получают наличные деньги, – думают, что если они признаются в конфликте интересов, проблема каким-то волшебным образом исчезает. Но, как отметил Шелдон Крымски (Sheldon Krimsky), «мы бы не позволили судье… иметь долю в тюрьме, работающую на прибыль, даже если бы он об этом рассказал»⁹⁵. Мы в равной степени не признали бы судебное разбирательство, в котором судья подкуплен одним из корпоративных участников тяжбы³⁶. Врачи должны защищать пациентов, их основная ответственность – обеспечить, чтобы они не пострадали, что сформулировано в клятве Гиппократа: «Во-первых, не причини вреда». Нелогично, что врачи не воспринимают судебное дело, в котором судья оплачивается одной из сторон, в то время как охотно соглашаются, чтобы им платила фармацевтическая промышленность. Врачи страдают от обмана восприятия до такой степени, что это напоминает коллективный психоз. Когда я читаю лекции об этом, я иногда провоцирую своих коллег, в отчаянной попытке разбудить их совесть.

Судья Смит ведет судебное дело против Коза Ностра и перед началом заявляет, что:

• получил грант на поездку от Сильвио Берлускони;

• является членом Консультативного совета Немилосердных Одиноких акул;