Смертельная пыль. Рок на двоих. Я сам похороню своих мертвых - [17]

Даннет выслушал с мрачным видом.

— А передать это Траккиа, видимо, было нельзя?

— Конечно, нельзя, Алексис. Сами понимаете. Непреложный закон этикета. Джонни не только Номер Один среди гонщиков мира. Наши милые покровители, без которых мы не смогли бы развить такую деятельность, весьма чувствительные люди. Чувствительные к общественному мнению, конечно. Единственная цель, ради которой они пишут на наших автомобилях название своей фирмы, состоит в том, чтобы народ раскупал их автомобили. Шефам важно только то, во что верит публика. А она верит, что Харлоу не имеет себе равных. Значит, самый лучший и самый новый автомобиль должен получить Харлоу. Если он его не получит, публика потеряет веру в Харлоу, в “Коронадо” и в фирму.

— Эх, да что говорить об этом! Может быть, для нас просто еще не пришло время чудес. В конце концов, никто ни разу за последние двенадцать дней не видел нашего чемпиона под хмельком. Может быть, он еще всех нас удивит! А до Больших гонок в Италии осталось всего два дня.

— В таком случае, для чего ему понадобились эти бутылки с виски, которые вы унесли из его номера час назад?

— Можно предположить, что он просто испытывал себя на моральную устойчивость. Знаю, в такое предположение трудно поверить…

— А вы бы поверили?

— Откровенно говоря, Джеймс, не поверил бы. — Даннет опять погрузился в мрачное молчание, из которого вскоре снова вынырнул, чтобы спросить: — Есть какие–нибудь сведения от ваших южных агентов?

— Никаких… Боюсь, Алексис, надеяться больше не на что. Прошло уже четырнадцать недель с тех пор, как исчезла Мари. Большой срок, слишком большой. Если бы с ней произошел несчастный случай, я бы уж знал. Имей место преступление, — наверняка бы стало известно о нем. Как и похищение ради выкупа — вымогатели давно дали бы знать. Она просто исчезла. Пропала? Утонула? Просто ума не приложу…

— А то, что вы часто говорили про амнезию…

— По я так же часто говорил вам, без ложной скромности, что Мари Макелпайн — слишком известная личность, и какое бы психическое расстройство ее не постигло, ее сразу бы нашли.

— Да, вы правы. Мэри очень переживает, не так ли?

— Особенно последние двенадцать дней. А тут еще этот Харлоу… Алексис, мы разбили тогда ей сердце, в Австрии. Я не знал, как далеко она зашла… Да у меня и выбора–то не было.

— Вы возьмете ее сегодня с собой на прием?

— Да. Еле уговорил. Лишь бы отвлечь от переживаний. Только и твержу себе. А может, просто хочу успокоить собственную совесть?.. Не знаю, ничего не знаю. Может быть, делаю еще одну ошибку…

— Мне кажется, тут во многом виноват этот молодчик Харлоу. Значит, это его последний шанс, Джеймс? Еще одна сумасшедшая гонка, еще одно фиаско, еще одно виски. И точка. Так?

— Да.. — Макелпайн кивнул в сторону вращающейся входной двери. — Думаете, нужно ему сообщить? Сейчас?

По ступенькам лестницы из каррарского мрамора поднимался Харлоу. На нем был его обычный безупречный белый комбинезон. Молодая хорошенькая девушка, сидевшая за окошком администратора, улыбнулась гонщику, когда тот проходил мимо. Харлоу бросил на нее ничего не выражающий взгляд, и улыбка исчезла. Чемпион снисходил, продолжая шествие, и сотни уст трепетно сомкнулись при его приближении. Так же велико, видимо, было почтение, которое некогда оказывали спускавшимся с Олимпа на землю богам.

Казалось, Харлоу никого не замечал, и тем не менее, можно было с уверенностью сказать: ничто не ускользало от его внимания. Даже не взглянув в их сторону, он круто вдруг повернулся и направился туда, где сидели Макелпайн и Даннет.

Босс сказал:

— Все ясно. Ни виски, ни ментола. Иначе он шарахнулся бы от меня, как от прокаженного.

В следующий момент Харлоу уже стоял перед ними. Без малейшего оттенка иронии или сарказма сказал:

— Наслаждаетесь приятным вечером, джентльмены?

— Угадали, — ответил Макелпайн. — И наше наслаждение было бы более полным, если бы вы поведали, как ведет себя новый “коронадо”.

— Входит в норму. Джекобсон, в кои–то веки, согласился со мной, что этой машине нужно только небольшое изменение в соотношении скоростей и задней подвески. К воскресенью все будет в полном порядке.

— Значит, никаких жалоб?

— Никаких. Прекрасный автомобиль. Лучший автомобиль фирмы “Коронадо” за все время. За все время. И быстроходный. Быстроходнее предыдущих.

— Намного?

— Еще не выяснил. Но мы уже дважды перекрыли рекордную скорость на круговом заезде.

— Ну и ну… — Макелпайн взглянул на часы. — Пожалуй, пора собираться. Через полчаса мы должны выходить, иначе опоздаем на прием.

— Я что–то устал. Приму дуга, потом — часа два сна, потом — обед. Я здесь ради Гран—При, а не для того, чтобы приобщаться к высшему обществу.

— Вы решительно отказываетесь?

— Я решительно отказался еще в прошлый раз. Если хотите, создал прецедент.

— Но это обязательно…

— В моем лексиконе “обязательно” и “принудительно” — не одно и то же.

— Но там будут два или три весьма влиятельных лица. Специально для того, чтобы встретиться с вами.

— Знаю.

Макелпайн помолчал, потом спросил неторопливо:

— Откуда вы знаете? Это известно только Алексису и мне.

— Сказала Мэри.

Харлоу повернулся и пошел прочь.