Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина - [5]

— Мы дадим все, что можно потрогать руками. Машина, две, три, самолет, дворец, деньги, любые, сколько хочешь.

— А нос мне исправить можете?

— Глупая! За деньги можно укоротить тысячу носов.

— Я хочу, чтобы все любили друг друга. Чтобы люди не болели и жили долго и счастливо.

— Так мы не договоримся. Повторяю: все, что можно потрогать руками. Думай. Ты должна произнести два слова из ТЕХ четырех. Доказать наверняка — ты понимаешь, о чем идет речь. И назначить свою цену.

— А если, например, попрошу деньги, как доказать, что я их заработала, а не своровала?

— Это наши заботы. Не тревожься, мы играем честно. Жди звонка через полчаса.

Несколько секунд Лиза еще сжимала трубку, из которой сыпались в ухо короткие гудки…

— Давай соглашаться! — тормошила сестру Аленка. — Мы попросим десять кукол Барби с полным набором одежды, миллион шуб для мамы, миллион денег, дворец, как Япония, и для папы «Запорожец» или эту, не помню, которая ему очень нравится.

— «Мерседес-Купе», — угрюмо подсказала Лиза. — Вот если б я еще понимала, о какой тайне речь.

— Но если ты сама говорила!

— Откуда я помню!

— Значит, через полчаса нас будут брать в плен?

— Через 24 минуты. — Лиза посмотрела на часы. — Кто же они? Голос жуткий — прямо мурашки по коже. Это не человек, я уверена. Может, пришельцы? Очень просто, решили захватить Землю. Я про это сто раз читала.

— Такие зелененькие? С рожками?

— Эх, Ленка. Семь лет только исполнилось, и уже думаешь, что все знаешь. Насмотрелась чепухи по «кабелю».

— Давай, давай, вспоминай, Лизочкина! — трясла ее Алена.

— Ну, ну же!! Какая тайна?

— Так… Попробуем… В колодец меня спихивали во вторник, с этого началось. Значит, перед вторником что-то было. Что мы перед вторником делали?

— Перед вторником в воскресенье мы вернулись с Алтая.

— Правильно. А там больше молчали. Походы, купанье, купанье, походы и каша, каша, каша…

— Дома ты ее не ешь, а там как лопала!

— А ты сама как?

— Я кашку очень люблю, — с достоинством сообщила Алена, — и всегда ее хорошо ем. И костер я разжигать помогала, и щепочки, и ветки, и шишки носила. А ты отлынивала.

— Врешь, я не отлынивала!

— Да! Да! Ленилась! Помнишь, тебя папа ругал?

— Один раз всего и ругал! Ой! Телефон!..

— Еще тринадцать минут осталось, — прошептала Лиза. — Неужели он?

На этот раз никто не спешил перехватить трубку. Девочки смотрели на аппарат с опаской, как на жабу. Наконец гудка после шестого, пожалуй, Лиза с дрожью прильнула ухом к микрофону.

— Алло! Лизочек? Здравствуй, солнышко! — нервно и ласково зажурчал в трубке бабушкин голос. — Как вы там? Ты где-то была? Почему долго не подходила?..

— Баба Галя… — шепнула Лиза Аленке, зажав низ трубки ладонью. Сестра, кивая, махала руками, подавала отчаянные знаки, — кончай, мол, некогда, надо что-то делать. Круглощекое ее личико сморщивалось — вот-вот заревет.

Быстро-быстро, не сознавая, что говорит, но, кажется, убедительно, Лиза закруглила разговор, бросила трубку и поднесла часы к глазам. Оставалось девять минут. Одновременно боковым зрением она заметила, что Алена, отчаянно пыхтя носом, чтоб не разрыдаться, поворачивает кольцо на пальце.

Один раз, второй, третий…

И тут же Лиза, помимо собственной воли, поднялась и на ватных ногах зашагала в детскую. Там она схватила краски, кисточку и, обмакивая ее для скорости в чашку с недопитым чаем, стоявшую рядом, принялась рисовать на светлых, уже новых обоях.

Алена, напряженно открыв рот, следила за кистью.

Лиза работала быстро и размашисто, как неопытный маляр. Однако рисунок — опять чудеса! — получался прекрасный.

Пожалуй, в стиле Васнецова. Вот уставились на сестер три кошачьих головы, белая, черная и рыжая. Пар валил у них из ноздрей, пасти были раскрыты в азарте стремительного полета.

Вот три мощных шеи соединились, переходя в огромное полосатое туловище. Вытянулся по ветру длиннющий пушистый хвост…

Телефон в гостиной зазвонил вновь. Не прекращая работу, Лиза быстро глянула на часы и ахнула. Время!

— Беги, Аленушка! — крикнула она. — Поговори подольше, постарайся. Мне немножко осталось. Давай!

— Але! Кто это? — Алене было не до кривляний.

— Добрый день! — голос, как и прежде, леденил кожу, пронизывая до пяток. — Пригласите Лизу Зайкину!

От волнения и страха девочка позабыла все, что хотела сказать.

— Мы тебя не боимся! — воскликнула она. — И денег твоих не хотим! Все папе расскажем, и тайну вашу противную! Вот!

— Ну, что ж, — медленно произнес голос. — Пеняйте на себя.

Раздались короткие гудки отбоя. Скорее, скорей. Только бы успеть! Алена кинулась обратно в детскую.

Лиза уже заканчивала картинку. Великий Маг Дракошкиус, широко раскинув по стене гигантские крылья, летел сестренкам на помощь. На спине его, наклонившись вперед, чтобы удержать равновесие, и вытягивая перед собой сложенный зонтик, как шпагу, стояла Фантолетта. Щеки феи горели, пепельные локоны раздувал ветер. Лизе оставалось сделать несколько последних мазков кистью. Алена спиной закрыла сестру от неведомой опасности и глянула вокруг.

И тут из всех углов комнаты полезли, откуда ни возьмись, маленькие бурые корявые нескладные существа. На кривых оранжевых ножках, с оранжевыми ручками, с пучками коротких зеленых щупалец вместо ступней и ладоней, они медленно и безмолвно двинулись на сестер.