Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина - [30]

Ясно было, что лавину вызвали ведьмы, отставшие от своего отряда и притаившиеся в засаде. Они добились главного: чуть различимую тропинку, по которой с трудом можно было ползти вверх, перерезала глубокая пропасть.

Воины связали все ремни из своего снаряжения в длинную веревку с петлей на конце. После нескольких попыток им удалось набросить петлю на острый выступ небольшой скалы на том краю пропасти. Другой конец веревки закрепили на этой стороне. Шаткий, опасный, ненадежный, но это был мост.

— А теперь, — обратился Гокко к своему отряду, — возвращайтесь домой. Неизвестность ждет впереди, и я не хочу гибели лучших сынов тупинабама. Если нам суждено встретить здесь смерть, пусть вождем станет Омолу. Это справедливое решение. Я сказал — так будет!

По индейским законам никто не может противиться приказаниям вождя. Гокко с женой и сыновьями остались вчетвером. Зыбкий мост покачивался над пропастью. Гокко взялся за ремень, натянул его, проверяя крепость, и двинулся вперед, перебирая ремень руками. Ноги его повисли над пустотой. Диана, закусив губу, прижимая к себе мальчиков, следила за мужем.

Вот он достиг другой стороны пропасти, коснулся ногами края и, почувствовав опору, одним прыжком оказался в безопасности. Вождь сделал знак младшему, Сампайо, предлагая ему двигаться следом. Неизвестно, боялся ли мальчик, но он с честью выдержал испытание и вскоре стоял рядом с отцом. Потом перебралась Диана — так велел Гокко — и настал черед двенадцатилетнего Азеведо.

Ноги Азеведо уже касались откоса на противоположной стороне. Оставался один миг до благополучного конца переправы. Но вдруг совсем рядом с мальчиком, из темного отверстия вылетел, задев крылом маленького индейца, хищный гриф урубу. От испуга и неожиданности пальцы Азеведо разжались. С отчаянным протяжным криком ребенок полетел вниз…

Вождь, кинувшись за сыном, замер над пропастью. Из голой скалы под краем обрыва поднималось мощное узловатое дерево. Зеленые ветви бережно удерживали Азеведо.

Дерево вырастало на глазах. Ветви его протянулись к Гокко, принявшему мальчика в свои могучие руки, и забытый голос произнес:

— Здравствуй, названый братик.

Чудесное растение исчезло. На плече у Гокко сидела маленькая обезьянка с длинной красно-апельсиновой шерстью. Кончиком пушистого хвоста она ласково трепала по носу грозного индейского вождя.

— Пиччи… — выдохнул Гокко. — Вовремя же ты появился. Чем я, простой индеец, отплачу знаменитому чародею за спасение сына?

Да, это был он, Пиччи-Нюш, названый брат Гокко… Еще в детстве мальчик и обезьянка подружились. Среди невероятных приключений им не раз доводилось спасать жизнь друг другу. Однажды, когда Пиччи погиб, выручая Гокко, всемогущие боги-пришельцы оживили обезьянку, превратив ее в великого волшебника, защитника обиженных и несчастных. Больше двенадцати лет Гокко не слышал ничего о своем друге и покровителе, и вот он появился внезапно, как всегда.

— Не благодари, брат мой, — смутился зверек. — Лучше прости, что я смог подоспеть лишь в самый последний миг. Час назад в холодной стране за два океана отсюда умирал нищий сочинитель. Если б не удалось продлить ему жизнь, лучшая из книг Земли осталась бы недописанной. Но теперь все в порядке. И там и здесь. Надо хорошенько покормить Диану и детей. Они вот-вот упадут от голода.

— Коломба! — простонала несчастная женщина, на коленях протягивая руки к обезьянке. — Где моя дочь? Что с ней? Она жива?!

— Цела и невредима, — быстро ответил Пиччи. — Ведьмы усыпили ее, чтоб легче было нести. Дважды в день они разжимают ей зубы и поят, спящую, питательным отваром. Коломба нужна им живая. Волшебный цветок, поддерживающий существование племени, засыхает. Колдуньи хотят принести Коломбу в жертву цветку. Успокойтесь, этого не случится. Солнце заходит. До цветка пинго им еще целая ночь пути. Жертвоприношение должно состояться завтра на рассвете…

Гигантская птица с красно-золотым оперением взмыла вверх, унося семью Гокко, и после недолгого полета опустилась на площадке над расщелиной скалы, где рос таинственный цветок. Ночь, полная воспоминаний, пролетела незаметно. Не только мальчики, но и Диана с Гокко слушали обезьянку, затаив дыхание. И вот забрезжил рассвет.

На немыслимо крутой тропке, ведущей к расщелине, появилась Кеклокса с девочкой на руках. Шею и запястья Коломбы украшали ожерелье и браслеты из громадных бриллиантов. Солнечные лучи дробились в них, чехарда цветных бликов мешала рассмотреть камни. За предводительницей гуськом тянулись остальные ведьмы. Вот все они столпились у погибающего цветка. Диана дрожала, глядя вниз, и дрожь ее передавалась сыновьям. Один Гокко был тверд, веря в могущество Пиччи-Нюша.

— Остановитесь! — раздался над колдуньями властный голос обезьянки.

Племя застыло, уставившись вверх. Крохотный Пиччи-Нюш был необыкновенно величественен в эту минуту. Солнце, всходившее за спиной, пронизывало его длинную шерсть золотым сиянием. Маленький рост не ощущался — снизу Пиччи все равно казался бы небольшим. Глаза зверька сияли так, что слезы потекли у ведьм, заставляя их сощуриться.

Хриплый вой вырвался у Кеклоксы. Выхватив острый каменный нож, колдунья взметнула его над сердцем Коломбы. Лезвие, взлетая, задело тонкий шнурок ожерелья, и сверкающий бриллиантовый дождь устремился к земле. Но не успел коснуться ее первый камень, как Пиччи прыгнул со скалы, падая, вырвал нож из руки ведьмы и швырнул его в пропасть. Одновременно с обезьянкой устремился вниз, спасая сестру, и маленький Сампайо. Малыш не рассчитал прыжок, он с силой ударился грудью об острые камни. Тело Сампайо содрогнулось и безжизненно застыло.