Смертельная игра - [94]

Он перевей свои почти бесцветные глаза на комиссара.

— Дело в том, что Либерман — сторонник Зигмунда Фрейда, чьи идеи чрезвычайно сомнительны, а психология — типично еврейская.

— Господин комиссар, — сказал Райнхард, повысив голос. — В методах доктора Либермана нет ничего типично еврейского. Он внимательный наблюдатель и знаток человеческой природы, что помогло ему догадаться о беременности фройляйн Лёвенштайн по единственной помарке в ее посмертной записке. Его талант просто бесценен.

Брюгель ударил ладонью по столу. Звук был громким, как выстрел.

— Прекратите эти мелочные пререкания, вы двое!

Оба инспектора замолчали.

Комиссар задумчиво теребил подбородок, переводя взгляд с Райнхарда на фон Булова и обратно.

— Хорошо, Райнхард, — сказал Брюгель. — Зовите вашего доктора Либермана. Я даю ему час на разговор с господином Хёльдерлином и ни минутой больше. После этого Хёльдерлин поступает в полное распоряжение инспектора фон Булова.

— Благодарю вас, господин комиссар, — сказал Райнхард, чувствуя, что выиграл одно сражение в уже обреченной войне.

72

Из-за нижнего каскада над группой тритонов, морских нимф и резвящихся херувимов выглядывала крыша дворца Бельведер. Парочка повернула направо, миновав демоническое лицо с большим носом и длинными закрученными спиралью рогами. Так как рот этого существа был широко открыт, казалось, что оно смеется, но глаза будто запали внутрь. Впечатление было не очень приятным — это напомнило Либерману человека в припадке эпилепсии.

— Я в первый раз надела свое новое крепдешиновое платье, — сказала Клара, — и подумала, что получилось очень красиво. Мне не терпелось показаться тебе в нем. Фрау Корнблю несколько месяцев трудилась над кружевным воротничком, и ты не поверишь, когда я скажу тебе, сколько оно стоило. Сто флоринов! На лифе есть острый вырез, очень скромный, и сзади еще турнюр, как носили раньше.

Они поднялись по ступенькам и прошли мимо амура в фетровой шляпе с пером, одетой набекрень, который почему-то выглядел разгневанным. Фигура должна была символизировать апрель, но ребенок напоминал, скорее, капризного и странно одетого предвестника сельского лета и выглядел совершенно нелепым.

— Каким эффектным было мое появление! — продолжала Клара. — Фрау Баум подошла поздороваться и провела меня через комнату. На меня все смотрели, но я держалась хорошо. Мне удалось сохранить невозмутимый, даже высокомерный вид, хотя сердце мое так стучало! По правде говоря, у меня даже голова закружилась… корсет был очень тесный…

— А его нельзя как-нибудь ослабить? — спросил Либерман.

— Конечно нет, — ответила Клара с едва заметным раздражением в голосе. — Тогда пропадет весь эффект от острого выреза.

Либерман кивнул:

— Понятно.

В вечернем свете Бельведер стал розовым. Он выглядел как огромное пирожное — сахарная глазурь каменной кладки и крыша из марципана.

— Так вот, фрау Баум познакомила меня с некоторыми людьми: семейством Харди и сестрами Лихтенхельд, и мы немного поболтали. Но Флора пошла искать свою кузину, и я осталась одна. И вдруг непонятно откуда появился герр Корнгольд.

— Корнгольд?

— Деловой партнер моего отца и, я думаю, твоего отца тоже.

— А, да.

— Слушай, Макс, он вел себя так нагло, ты не представляешь! «А-а-а, — говорит он, — я не сразу узнал вас, малышка Вайс. Гусеница превратилась в бабочку». — Клара очень похоже изобразила этого напыщенного повесу. — И мне пришлось стоять там, в углу, и слушать его чепуху, которую он мне говорил, пялясь на меня поверх бокала шампанского. Я думала, что это никогда не кончится… И у него вставные зубы, я уверена.

Либерман улыбнулся, очарованный тем, как Клара с отвращением поежилась, он почувствовал дрожь ее плеча своей рукой.

— Затем появился ни кто иной, как фрау Корнгольд. Вообще-то я очень хорошо ее знаю. Мы с мамой часто встречаем ее в городе и всегда останавливаемся поболтать. Но она проплыла мимо, высоко задрав подбородок, и даже не улыбнулась. «А что случилось с фрау Корнгольд?» — спросила я. «Она ревнует», — ответил герр Корнгольд. «Но к кому?» — удивилась я. «К вам, конечно», — сказал он и подмигнул мне, представляешь?

— И как ты вышла из этой трудной ситуации?

— К счастью, мне на помощь пришла фрау Баум.

Они продолжали идти по тропинке к дворцу. Навстречу шла другая парочка, и они почувствовали необходимость обменяться приветствиями. Молодой человек дотронулся рукой до своей шляпы, что побудило Клару воскликнуть:

— Знаешь, Макс, по-моему, я никогда не видела тебя в шляпе.

— Верно, — лаконично ответил Либерман.

— У тебя есть хоть одна?

— Да, даже несколько.

— А почему ты их никогда не носишь?

— Даже не знаю… — Но как только Либерман произнес эти слова, перед его глазами появился образ нелепого амура, и он про себя усмехнулся. Клара пожала плечами и, потеряв интерес к равнодушию ее жениха к шляпам, продолжала свой рассказ.

— На следующий день мы нанесли визит фрау Леман. Она живет в очень красивом доме в одиннадцатом районе. Вся столовая обита деревом. Фрау Леман хотела отменить нашу встречу, потому что ее сын, Иоганн, упал с велосипеда.

— Он сильно пострадал?

— Сначала они беспокоились — он ушиб руку и разбил колено. Но Иоганн очень быстро поправился, и фрау Леман с удовольствием приняла нас. Мама и фрау Леман стали говорить о Кольбергах…