Смертельная белизна - [21]

Генерал встряхнулся и встал. Не ко времени эти детские грезы. И он на своем крейсере совсем не тот маленький ребенок в саду. Экая нашла вдруг блажь. Он — хозяин! Всего, что вокруг! И жизнь тех, кто успешно пока от него прячется, все равно в его руках. Ничего, что притаились, это всего лишь небольшая заминка. Хлынувшая к лицу кровь загорячила лоб и щеки, а сжатый кулак сам вздернулся вверх.

— Разрешите, сэр? — попросился его адъютант. — Сообщение из Штаба: найден радиолюбитель, записавший сигналы с судна вашего брата. Запись уже передали, прикажете специалистам приступить к работе?

— Да, немедленно. Сколько, они считают, им потребуется?

— Несколько часов. И еще, сэр. Эсминцы уже три раза ударили по рыбьим стаям, говорят, те плавают целыми полями брюхом вверх.

— И что?

— Мы не натворим тут дел?

— Натворим, — генерал уже сбросил китель и начал переодевать рубашку, — если понадобится, я в этом чертовом местечке уху сварю, как в одной общей кастрюле.

* * *

Западная часть острова была скалистой и возвышенной, неудобной для туристических пляжей. Да и домиков местных жителей, как заметил Марк Таккерт, тут не было, во всяком случае, поблизости от метеорологической станции, которая располагалась на небольшом скалистом выступе.

— Вид отсюда прекрасный. Пойдемте скорее, пока солнце освещает еще остров и бухту.

Преодолев два десятка ступенек, они оказались на гладкой каменной смотровой площадке, которая вместе с этим была и площадкой перед уютным одноэтажным белым домом.

— Посмотрите, — хозяин улыбнулся и указал рукой на бухту и городок, огибавший ее и уходивший всего какими-то пятью-шестью кварталами внутрь.

Солнце за их спинами, будто жалея покидать этот райский уголок, вкладывало свою ласку в теплые чуть красноватые лучи. И отсюда, с расстояния всего двух миль, была хорошо видна голубая недвижная вода в бухте и желто-золотистые кромки пляжей, маленькие и побольше корпуса белых корабликов, а ближе, в их сторону — прорезанные нитками зелени красные черепичные крыши. Потом — длинная и почти прямая главная асфальтовая дорога вдоль острова, и еще ближе — около мили немного каменистой, но поросшей травой и кустарником почвы, на которой кое-где паслись небольшие кучки овец.

— Не один десяток лет смотрю на эту благодать, профессор, а все равно всякий раз смотрю с удовольствием.

— Думаете остаться здесь, когда выйдете на пенсию?

— Хотелось бы… — хозяин произнес это так, как будто сомнение мелькнуло внутри. — Однако солнце заходит, пойдемте в дом.

* * *

— Настоящий ром, профессор, стоит всех остальных напитков вместе взятых. Но, к сожалению, это понимали лишь люди далекого прошлого. Те, что высаживались сюда с парусных кораблей.

— О, да! Это великолепный ром, — уже после первого глотка восхитился Марк Таккерт.

— И знаете, в чем еще его прелесть? Он не дает в качестве последствия тех вредных продуктов алкогольного распада, которые образуются от виноградного алкоголя или от виски. И кстати, могу сказать, чем уже много лет Фидель Кастро лечит свою онкологию: вот именно этим ромом, который сейчас на столе.

— Что вы говорите?

— Да, информация у меня из тех же каналов, что и ром. Я ведь сам когда-то в молодости сбежал с Кубы.

— Испугались коммунизма? Тогда ведь многие еще в него верили.

— Не коммунизма, а стадности. В стаде легче выжить, но нельзя жить. И тем не менее, люди прежде всего к этому тянутся. По сути дела, успехи современной индустриальной цивилизации тоже обязаны стадному человеческому чувству, вы не находите?

— Стандарты жизни, потребления, моды? В конечном счете, под видом индивидуального — стандартные мотивации, вы это имеете в виду?

— Именно это. Но у людей, слава Богу, есть критический разум. А у животных ведь этого нет, не так ли?

— Вы опять меня подталкиваете к мысли, от которой я и без того не могу избавиться. О грандиозных мобилизующих силах живого океана, о том, что наша наука всегда недооценивала резервов океанической жизни. Недавно в лабораторных работах мне удалось открыть одну маленькую загадку, хотя я не успел еще опубликовать полученные результаты.

— Тогда не рассказывайте, — на всякий случай, любезно предложил хозяин.

— Ну что вы, я с большим удовольствием… — начал Таккерт, но был прерван хозяином, жестом пригласившим его сделать сначала еще по глоточку рома.

…………………………………………………

— М-м, чудесно! — профессор закусил выпитое большой очень сочной клубничиной и аромат от этого прекрасного сочетания заставил на секунду забыть обо всем… но вдруг заметил, что собеседник, не сделав глотка, застыл со стаканчиком в руке, напряженно во что-то вслушиваясь.

Таккерт, недоумевая, взглянул сначала на темное уже ночное окно, потом снова на хозяина и… сам услышал странные отдаленные звуки, похожие на удары и скрежет.

Оба человека, не сговариваясь, поспешили наружу. А выскочив на смотровую площадку, одновременно оцепенели!

По освещенному белой луной небу ходили, показалось профессору, гигантские и такие же белые, как она, лучи. Нет, не лучи, слишком громоздкие и неровные, колеблются сразу во всех частях, гнутся…

— Там! — хрипло крикнул хозяин, показывая рукой в сторону бухты.