Смертельная белизна - [13]

Между тем, когда он сделал попытку спокойно и уверенно, как и подобает руководителю, обсудить с Робин ее психическое состояние, та решительно перебила его, причем с обидой, которую он для себя объяснил увольнением. После этого, по его наблюдениям, она порывалась брать на себя те задания, которые требовали определенной изворотливости, а также ночных вылазок; ему стоило многих усилий организовать работу так, чтобы незаметно для нее поручать ей самые безопасные, рутинные дела.

Друг с другом они держались сухо, приветливо и официально, затрагивая личные темы только по необходимости и в самом общем виде. Робин и Мэтью недавно переехали, и Страйк настоял, чтобы она взяла целую неделю для обустройства на новом месте. Робин сопротивлялась, но Страйк взял верх. Почти весь год, напомнил он ей непререкаемым тоном, она работала практически без выходных.

В понедельник недавно нанятый и совершенно никчемный, да к тому же самонадеянный сотрудник, некогда служивший в военной полиции, но прежде незнакомый Страйку, въехал на своем мопеде в зад такси, за которым должен был следить. Страйк уволил этого болвана без сожаления, но сначала выместил на нем накопившуюся злость: арендодатель – владелец офисного здания на Денмарк-стрит – накануне уведомил добрую половину съемщиков, включая Страйка, что продал свою недвижимость фирме-застройщику.

Над детективом нависла угроза остаться без офиса и без квартиры.

Как нарочно, секретарша, нанятая им на время отпуска Робин для выполнения несложной конторской работы и ответов на телефонные звонки, оказалась пренеприятнейшей особой. Она без умолку трещала плаксивым, гнусавым голосом, который проникал даже сквозь плотно закрытую дверь кабинета. В последние дни Страйк уже сидел в наушниках и слушал музыку; временной секретарше приходилось долго барабанить в дверь и кричать, иначе босс не отзывался.

– Что у вас?

– Вот, только что нашла. – Дениза размахивала перед ним какой-то запиской. – Здесь сказано «клиника»… и какое-то название на букву «в»… прием через полчаса. Я правильно сделала, что вам напомнила?

Страйк узнал почерк Робин. Действительно, разобрать название оказалось невозможно.

– Нет, – отрезал он. – Можете выбросить.

Втайне надеясь, что это Робин без лишнего шума, под контролем врачей приводит в порядок свою психику, Страйк опять надел наушники, чтобы вернуться к составлению отчета, но никак не мог сосредоточиться. На этот день он назначил собеседование с очередным кандидатом в оперативники, а потому решил уйти пораньше. Чтобы только не находиться рядом с Денизой, местом встречи он выбрал свой излюбленный паб.

После задержания Шеклуэллского Потрошителя Страйк долгое время обходил этот паб стороной: его, завсегдатая, там караулили журналисты. Даже сегодня он на всякий случай огляделся перед входом, сразу прошел к стойке, взял, как обычно, пинту «Дум-бара» и устроился за угловым столиком.

То ли потому, что он усилием воли отказался от чипсов, без которых раньше не мог прожить и дня, то ли потому, что был до предела загружен работой, но за истекший год Страйк похудел. С потерей веса уменьшилось давление на культю ампутированной голени, а в результате ему стало проще садиться и восстанавливать силы. Отхлебнув пива, Страйк привычно размял колено и порадовался относительной легкости этого движения, а затем раскрыл принесенную с собой картонную папку.

Лежавшие в ней бестолковые отчеты составил тот идиот, который на мопеде впилился в такси. Отказать выгодному клиенту было бы непростительно, хотя и Страйк, и Хатчинс еле справлялись с наплывом заказов. Агентству срочно требовались свежие силы, но у Страйка отнюдь не было уверенности, что он принял мудрое решение, назначив сегодняшнюю встречу. Без согласования с Робин он самонадеянно решил отыскать и привлечь к работе человека, которого не видел пять лет, и даже когда в дверь «Тотнэма» вошел безупречно пунктуальный Сэм Барклай, у Страйка не прибавилось убеждения, что он застрахован от роковой ошибки.

В этом уроженце Глазго многое выдавало военную косточку: футболка, поддетая под джемпер, короткая стрижка, плотные джинсы и безукоризненной белизны кроссовки. Когда Страйк, встав со стула, протянул ему руку, Барклай – тоже, судя по всему, узнавший его без труда – с усмешкой сказал:

– Не рано ли для пива?

– Тебе взять? – предложил Страйк.

Ожидая у стойки, пока ему нальют пинту для Барклая, он разглядывал бывшего мотострелка в зеркале за спиной у бармена. В свои тридцать с небольшим Барклай уже начал седеть. А в остальном совершенно не изменился. Густые брови, большие, круглые голубые глаза, выпяченный подбородок и слегка крючковатый нос делали его похожим на добродушного филина.

Страйк симпатизировал Барклаю, даже когда готовил материалы для передачи в военный суд.

– Курить не бросил? – поинтересовался Страйк, ставя перед ним пиво и садясь на свое место.

– В последнее время перешел на электронные, – ответил Барклай. – У нас прибавление в семействе.

– Поздравляю, – сказал Страйк. – Стало быть, ведешь здоровый образ жизни?

– Да, типа того.

– Барыжишь?

– Никогда этим не занимался, – с горячностью заверил Барклай, – тебе ли не знать? По случаю могу позволить себе рекреационное использование, дружище.