Смерть за стеклом - [8]

– Есть такой грех. Большинство стычек в первую неделю происходило между ней и актером Дэвидом. Спорили, кто из них эмоциональнее.

– Оба считают себя поэтами, – добавила Триша.

– Да, здесь много скрытого раздражения, – задумчиво проговорил Колридж. – Нереализованное честолюбие. Может пригодиться.

– Относительно Лейлы едва ли, сэр. К моменту убийства ее уже выставили из дома.

– Я в курсе, сержант. Но, поскольку мы вообще ничего не знаем, нам надлежит расследовать все.

Хупер внутренне содрогнулся: разве можно работать под началом человека, употребляющего такие слова, как «надлежит».

– У Лейлы явное чувство досады и комплекс неполноценности, который мог вызвать ответную реакцию. Зачастую убивают на первый взгляд совершенно не тех людей.

– Как это так? – хмыкнул Хупер.

– А вот представьте, – начал объяснять инспектор. – Девушка высмеивает способности любовника. Тот взрывается и убегает в ночь. За ним бредет случайный прохожий. Мужчина поворачивается и убивает его, хотя на самом деле собирался расправиться со своей сожительницей.

– Все это так, сэр. Спонтанный взрыв ярости. Но Лейла покинула дом гораздо раньше, чем…

– Помню. Теперь вообразите группу приятелей. А скрывает какую-то неприглядную тайну, а Б ее обнаруживает и разглашает другим. Это доходит до А. Но когда тот обвиняет Б, Б лжет, что языком трепал С. В результате А убивает С, хотя С ни сном, ни духом не знал ни о каких тайнах. Как видите, убит не тот человек. Мой опыт свидетельствует, что в любом убийстве замешано куда больше людей, чем преступник и жертва.

– Значит, будем держать Лейлу в поле зрения?

– Но, естественно, не как подозреваемую в убийстве. Перед тем как уйти, она могла бросить семя раздора, из которого потом выросло преступление. Давайте дальше.

Триша нажала на «воспроизведение», и камера переместилась на последнюю участницу программы.

Дервла. Род занятий: психотерапевт. Знак зодиака: Телец.

Все соглашались, что она была самой красивой девушкой. И самой загадочной. Абсолютно и беспредельно спокойной. Никто бы не решился точно определить, что скрывалось за выражением ее зеленых ирландских глаз, которые начинали искриться смехом на любую шутку товарищей. К моменту убийства Дервла была вторым по популярности претендентом на победу. Могла бы стать и первой, но, монтируя материал, Джеральдина Хеннесси ревниво делала ей пакости – изображала высокомерной, в то время как Дервла была просто погружена в собственные мысли.

– Что это такое – психотерапевт? И какого черта тебя сюда занесло? – спросил Гарри. Они с Дервлой нежились на берегу бассейна после бокала шампанского.

– Моя работа заключается в том, чтобы выяснять, как люди реагируют на стрессы, чтобы помочь им справиться со своими проблемами, – ответила Дервла с легким дублинским акцентом. – Потому мне и захотелось попасть на эту программу. Ведь жизнь в отрезанном от внешнего мира доме – сплошная череда стрессов. Мне интересно находиться рядом с испытывающими стрессы людьми и испытывать их самой.

– А полмиллиона бабок тебя не колышут?

Дервла оказалась слишком умна, чтобы брякнуть «нет». Она прекрасно понимала, что вечером вся страна будет обсуждать ее ответ.

– Конечно, было бы здорово выиграть. Но я уверена, что меня выставят гораздо раньше. Поэтому я здесь в основном, чтобы учиться. Узнавать, что такое стресс. И кто такая я сама.

Колридж так разволновался, что заварил вторую кружку чая. Вот красивая, умная женщина. Он с удивлением обнаружил, что она ему нравится. Зеленые, словно изумруды, глаза, голос – мед с молоком. И при этом городит такую чушь!

– Стресс! Стресс! – громко повторил инспектор. Привыкшим к его уравновешенному тону подчиненным показалось, что шеф кричит. – Неужели этот стресс сильнее, чем два поколения назад, когда над страной нависла угроза неминуемой фашистской оккупации? А за поколение до этого мы потеряли в окопах миллион ребят. Миллион ни в чем не повинных парней. Но сегодня нам, видите ли, понадобились специалисты, чтобы изучать душевные травмы выставленных из этого телеказемата людей. Иногда меня охватывает отчаяние, поверьте, самое настоящее отчаяние.

– Сэр, во время войны люди знали, за что стоять и во что верить, – возразила Триша. – А сегодня мы ни во что особенно не верим. Но разве от этого наши болячки и страхи менее болезненны?

– Менее! – Колридж прикусил язык, чтобы не наговорить больше. Он и так для них – фанатичный, упертый ретроград и старая перечница. И усилием воли вернулся к девушке на экране. – Итак, эта Дервла стала участницей шоу с сознательным намерением изучать играющих в обстановке стресса?

– Да, – подтвердила Триша и заглянула в досье. – По ее мнению, процесс отсеивания с неизбежными победителями и побежденными создает уникальную ситуацию для наблюдения за реакцией переживающих изоляцию и отторжение людей.

– Достойно похвалы.

– И еще здесь сказано, что в будущем она надеется стать телевизионным ведущим.

– Меня уже ничем не удивишь. – Колридж пригубил чай, посмотрел на экран и проговорил почти шепотом: – Один дом. Десять участников. И одна жертва.

День тридцатый 7.00 утра

С момента убийства прошло три дня, а Колриджа не покидало ощущение, что расследование только-только началось. Обыск дома не выявил сколько-нибудь значимых улик, допросы подозреваемых показали одно: все потрясены и в полном замешательстве, у людей из «Любопытного Тома» не было даже тени догадки о мотивах преступления. Так что Колриджу с его блистательной командой приходилось снова и снова сидеть перед телеэкраном и строить дикие предположения.