Смерть выходит в свет - [52]

- Не надо об этом. Просто мне очень одиноко без собеседников. Ни телефона, ничего. Я только хочу знать, сколько это продлится, вот и все. Уж извини, что я родилась на свет.

- Как вы считаете, мистер Куперман, можно ли причислить Лорку с среднестатистическим грешницам?

- Не одна я грешница, мистер Куперман, правда ведь? - Она готовилась к большому представлению. Интересно, насколько быстро я могу бежать в моем теперешнем состоянии? - Вы должны поведать нам о приключениях, которыми сопровождается торговля женской одеждой. Наверняка это куда более интересная работа, чем принято считать.

- Перед тем, как начать причесываться, следует нанести на волосы немного бальзама. Тогда прическа будет пышнее. Бальзамы творят настоящие чудеса. Иногда хорошая порция способна полностью изменить облик окружающего мира.

Это был мой лучший выстрел. Все последующие угодили в "молоко". Рука Лорки замерла, расческа так и осталась в волосах, лицо медленно озарилось улыбкой. Лорка вновь принялась прихорашиваться, волосы сделались живыми и заблестели.

К дому подкатила машина. Лорка проворно вскочила и выглянула из окна, а Пэттен стиснул пальцами свое колено.

- Это они, - сообщила Лорка, отбрасывая волосы с лица.

- Наконец-то.

В дом вошли Спенс и Уилф. Оба взгромоздили на стойку в кухне картонные коробки. Увидев, что я стою лагерем перед очагом и сушу одежду, они взглянули на Лорку. Она кивнула им и одарила меня заговорщицкой улыбочкой.

- Уилф, - сказал Пэттен, - ты помнишь мистера Купермана из усадьбы. Я, можно сказать, спас его из пучины. Кто-то пробил днище его лодки топором.

Уилф нетерпеливо тряхнул своей внушительной лысой головой, которую обуревали какие-то неведомые мне помыслы. Он так и норовил перехватить взгляд Пэттена.

- Мы проезжали через усадьбу и кое-кого видели там.

- Бенни, - продолжал Пэттен, не обратив внимания на его слова, - Уилф доставит тебя домой в целости и сохранности. Спенс, позаботься о его лодке, пожалуйста.

Уилф рассеянно кивнул, как будто считал меня слишком мелкой сошкой. Спенс тоже норовил заглянуть в лицо хозяина дома. Я извинился и снова отправился в ванную, снял с двери желтый махровый халат и прильнул к ней ухом. Правда, услышал я далеко не все, что было сказано.

- Мы оба её видели... Да она это, она! Чего ей надо на этот раз? Она переходила дорогу, когда мы ехали из Хэтчвея... Нас она не заметила...

- Проклятье! - отрывисто бросил Пэттен и продолжал, глотая слова, а с ними - и львиную долю важных сведений: - Должно быть, она знает, что я здесь. Случайность исключена. Она в этой усадьбе как дома уже много лет. Черт возьми! Она желает моей смерти!

Я вновь присоединился к обществу. Все посмотрели на меня. Только Лорка предложила мне дополнительные сведения, назвав женщину, о которой шла речь, мстительной стервой.

- Ну, что ж, надо бы отвезти вас в усадьбу, пока вы не схватили простуду, - без большой теплоты сказал Пэттен. Лорка подала мне влажное полотенце, в которое была завернута моя одежда, и большой пакет с башмаками. На нем красовалась надпись "Лук репчатый".

- Оставь мои шмотки себе, приятель, у меня их полно, - продолжал Пэттен. - А лодку кто-нибудь пригонит.

Я попытался выказать признательность и пообещать, что привезу одежду в следующий раз. Пэттен и Лорка вышли к машине, чтобы проводить меня. Я забрался на переднее сиденье, потому что Уилф распахнул для меня пассажирскую дверцу. Он сразу же захлопнул её, и мне пришлось опустить стекло.

- Надо будет ещё разок сразиться в шахматы, пока я ещё здесь, сказал я.

- Когда угодно, приятель. Пока! - Пэттен помахал рукой, машина двинулась задним ходом, развернулась и повезла меня через лес.

18.

Отделением провинциальной полиции в Уитни заправлял рыжеволосый констебль с розовыми веками и бурыми веснушками. Он не занимал и половины пространства вращающегося кресла, и я спросил себя, существует ли тут должность "летнего помощника полиции". Констебль принял мое заявление о смерти Джорджа Маккорда и позвонил в несколько мест. Вскоре мне пришлось заново повторить свой номер - уже для закадычного приятеля Гарри Гловера. Я рассказал ему о шахте, трупе и о полученном мною ударе по голове, но решил не делиться подробностями, которые пока не мог связать с недавними событиями, поскольку не имело смысла запутывать Гловера и запутываться самому. Моя главная тайна заключалась в том, что я намеревался отправиться с ним обратно к хижине. Он не очень настойчиво упрашивал меня об этом, но позволил вычертить карту.

- Полагаю, вы уже всем растрезвонили? - вопросил он, устремив на меня начальственный взор.

- Я пришел прямо к вам. Никто, кроме вас и индейцев, ничего не знает. - Это была строка из гимна лагеря "Северная сосна", которая для Гловера не имела ни малейшего смысла.

- Что ж, давайте попробуем сохранить все в тайне. Пожалуйста, сообщите старушке, но остальную полицейскую работу предоставьте делать нам.

- Это меня устраивает.

- Туда легко добраться на самолете от Дымчатого озера, - сказал Гловер, и веснушчатый мальчишка снова взялся за телефон. После того, как я уведомил Гловера, что возвращаюсь в усадьбу, он больше не тратил на меня времени. Я нравился ему не больше, чем прежде, но на сей раз он не стал действовать мне на нервы. Я почему-то был убежден, что Гловер верит мне, а значит, один из нас непременно надует другого. Мы вместе вышли из участка. Гловер дождался, пока я усядусь за руль, и вернулся к работе, лишь убедившись, что я отправился в парк.