Смерть волкам - [27]
— Что не так? — издевательски приподнял брови Кривой Коготь
— Нет, мой вождь, прошу вас! — воскликнул Тальнар. — Не надо туда ходить! Она умерла, умерла! Я убил её, она истекла кровью! Я сам видел!
— Как ты видел, если тебя подстрелили и ты убежал в лес?
— Я, я… порвал ей горло! Она не могла выжить!
— Горло? — переспросил Кривой Коготь. — Да, это сделать хочется в первую очередь… Ладно, вставай.
Тальнар поднялся на ноги. В голове у него шумело. Он мог думать только об одном — если Веглао всё ещё жива, Кривой Коготь не должен добраться до неё. Вожак оборотней удалялся своей вальяжной походкой, его рыжие волосы шевелились на ветру. Тальнар посмотрел ему вслед и помотал головой.
«Ты её не тронешь, гад, — подумал он, — никогда не тронешь».
7
Ещё никогда Веглао не тянула так с походом в школу. Она нарочно выбрала самый длинный путь — вдоль ручья, мимо Круглого озера, которое было ужасно грязным от того, что в него стекали отходы с трёх расположенных рядом ферм, но всё же некоторые отчаянные головы осмеливались там купаться. Потом она прошлась по улицам, пачкая ботинки в серой грязи, и собаки во дворах захлёбывались яростным испуганным лаем, а люди торопливо отворачивались и задёргивали занавески.
В конце концов она опоздала на урок. Когда она вошла в школу, уже было тихо. Пожилая вахтёрша дремала, откинув голову на спинку глубокого вытертого кресла, в котором сидела. Когда Веглао тихо прошла мимо неё, то почувствовала запах какого-то лекарства.
Тихо, почти на цыпочках, и медленно, она пошла по коридору. Двери классов были закрыты, за ними раздавались голоса:
— А теперь посмотрим сюда…
— Двухкамерное сердце есть у земноводных, таких как…
— Забирайте ваши работы, и чтобы на следующей контрольной…
Вот и её класс. Оттуда доносил Встав перед дверью, Веглао вытянула вперёд руку, собираясь постучать, но не решилась. Ей не хотелось заходить в класс. Ещё два раза она поднимала руку и снова опускала её. Наконец, решившись, быстро постучала по двери и, сжав зубы и опустив голову, точно ожидая удара, опустила руки.
Обычно ученики сразу после того, как стучали, распахивали дверь и, засунув голову внутрь, выдыхали на одной ноте: «Здравствуйте-извините-пожалуйста-можно-войти-в-класс». Но Веглао на это решимости уже не хватило.
За дверью стало тихо. Потом послышались шаги, и дверь открылась.
Учительница посмотрела на Веглао сверху вниз.
— А, вернулась, — сказала она без всякого намёка на тепло в голосе. — Ну, заходи.
Опустив голову и не глядя ни на кого, Веглао вошла в класс и остановилась перед доской. Учительница закрыла за ней дверь.
— Ну, садись же, — нетерпеливо сказала она. По-прежнему глядя лишь в пол, Веглао медленно развернулась и пошла к своей парте. В её классе было одиннадцать человек — необычно большое количество для деревенской школы, но сюда ходили и дети из двух соседних посёлков — и надо же было случиться так, чтоб сегодня все были в сборе. Никто не писал, никто не смотрел в учебник, никто ничего не говорил. Веглао не видела их глаз, но понимала, что все смотрят на неё. Все взгляды были одинаковые: чуточку испуганные, чуточку разозлённые, и все без исключения — отчуждённые. Ей здесь были не рады.
В зловещем, звенящем молчании она прошла за свою парту (соседка по парте села сегодня в другом конце класса) и скользнула на стул. Голова начала слегка кружиться. Медленно Веглао вытащила тетрадку и карандаш.
Кашлянув, учительница начала диктовать что-то. Веглао бездумно записывала, совершенно не вникая в то, что выводила своей рукой. Она даже не заметила, что пишет предложения под диктовку в тетради по математике. В классе начали раздаваться шепотки, ребята кивали в сторону Веглао, кидали на неё злые взгляды. Она почти ничего не видела, но буквально чувствовала их злобу. Щёки горели. Пальцы мелко дрожали, и карандаш соскальзывал со строчек. Как жаль, что в школе нельзя ходить с распущенными волосами! Она сейчас скрыла бы ими лицо.
— Можно попить? — вскинул вдруг руку плотный рыжеватый мальчишка, сын кузнеца, слывший слегка туповатым.
В классе у них позади всех парт стоял небольшой столик, а на нём — кувшин с водой и стаканы.
— Конечно, попей, — разрешила учительница, на секунду подняв на него глаза от книжки. Кто-то из мальчиков начал быстро шептать что-то в красное оттопыренное ухо своего соседа по парте. Оба обернулись к Веглао и одновременно прыснули от смеха. Учительница стрельнула глазами в их сторону, но ничего не сказала. Веглао почувствовала, что краснеет ещё сильнее, и в очередной раз пожалела, что вообще вышла из дому.
Тем временем сын кузнеца встал и вразвалку подошёл к стоявшему позади всех парт столику с наполненным водой кувшином и несколькими стаканами. Налив воды в стакан, он поднёс его к губам и плюнул в него. А потом, развернувшись, со всего размаху швырнул стакан в спину Веглао, злобно крикнув:
— Получай, зверюга!
Каким-то чудом она успела пригнуть голову, и стакан вдребезги разбился о парту. По дереву растеклась лужа.
В классе снова воцарилось молчание. На этот раз — выжидательное. Учительница не находила слов и только хватала ртом воздух, как полураздавленная лягушка. Одноклассники ждали, что сделает Веглао. И она сделала то, чего они добивались, хотя краешком сознания осознавала, что поступает неправильно. Но сейчас ей было так паршиво, так ужасно, что она молча поднялась на ноги и не глядя сунула в сумку подмокшую тетрадку. Карандаш покатился по парте и упал на пол, и Веглао не стала его подбирать. Она просто быстро вышла из класса.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.