Смерть внезапна и страшна - [7]

Поднявшись на ступеньки, девушка обернулась.

– Вот здесь все и произошло, – просто сказала она.

Монк внимательно осмотрел помещение, запоминая все детали. С трех сторон домик отделяли от стен сада по крайней мере по двадцать футов травы. Марианна, должно быть, очень углубилась в свое занятие, если не заметила подошедшего мужчины, тем более что садовник находился перед домом или в небольшом огороде, а его она тоже не видела.

– А вы кричали? – спросил сыщик, повернувшись к ней.

Лицо Марианны напряглось.

– Я… нет. Не помню. – Вдруг задрожав, она поглядела на Уильяма. – Наверное. Вот и всё. – Девушка опустила глаза.

– Не волнуйтесь, – сказал Монк. Зачем ее расстраивать, если она ничего не помнит? – Когда вы увидели его?

– Не понимаю.

– Вы видели, как он шел к домику по лужайке?

Мисс Гиллеспи глядела на него в полном смятении.

– Вы забыли? – Детектив старался говорить помягче.

– Да. – Она ухватилась за предоставленную возможность не углубляться в тяжелые воспоминания. – Да, простите…

Уильям решил не задавать пока больше вопросов. Он вышел из домика и направился по траве к цветочному бордюру вдоль старой каменной стены, отделявшей этот сад от соседнего. Четырехфутовая стена местами заросла темно-зеленым мхом, но на ней не было никаких отметин, свидетельствовавших, что через нее перелезали. Цветочный бордюр тоже был цел, однако в нем имелись места, где через него можно было перепрыгнуть, ничего не помяв. Найти что-либо тут представлялось маловероятным – ведь с момента совершения преступления минуло десять дней, и с тех пор несколько раз шел дождь. Кроме того, садовник мог заровнять землю граблями.

Услышав слабый шорох юбок по траве, Монк обернулся.

– Что вы здесь ищете? – тревожно спросила Марианна.

– Пытаюсь понять, мог ли кто-нибудь перелезть через стену, – пояснил детектив.

– О! – Девушка умолкла, явно не собираясь продолжать.

Монку вдруг показалось, что она чего-то недоговаривает. Возможно, она даже прекрасно знала того, кто набросился на нее… если здесь на самом деле было совершено насилие, а не совращение. Он понимал, что молодая женщина, утратившая в глазах общества свое самое драгоценное достояние – свою добродетель, потерявшая достоинство невесты, может стремиться изобразить себя жертвой насилия, а не собственной слабости перед искушением, хотя разница существенна только для ее семьи, ибо в первом случае ее родные сделают все, чтобы никто никогда не узнал о случившемся.

Сыщик перешел к противоположной стене. Здесь камни раскрошились в двух или трех местах, и ловкий человек мог перебраться через стену, не оставив заметных следов. Марианна следила за ним расширенными глазами, не говоря ни слова. Как будто прочитав его мысли, она оглядела третью стену, замыкавшую сад с запада. Результат оказался тем же.

– Наверное, он перелез через дальнюю стену, – предположила мисс Гиллеспи, опустив глаза. – Мимо огорода никто пройти не мог, ведь там работал Родуэлл. Дверь во двор с другой стороны заперта. – Она имела в виду мощеную площадку с восточной стороны, где держали всякий хлам и в погреба спускался угольный желоб. Там был также черный ход для слуг, ведущий прямо в кухню.

– Он причинил вам боль, мисс? – спросил Монк со всем почтением, на которое был способен, не избежав, однако, неловкости.

Слабый румянец опять покрыл щеки его собеседницы.

– Мне было очень больно, – сказала она тихо. – В самом деле. – В ее голосе слышалось неподдельное удивление, словно бы такого она даже не ожидала.

Уильям вздохнул:

– Я хотел узнать, не бил ли он вас по рукам или по телу? Удерживал ли он вас силой на месте?

– О да, у меня синяки на руках и плечах, но теперь они побледнели. – Девушка осторожно закатала длинные рукава, чтобы показать уродливые желто-серые пятна на нежной коже запястий и предплечий, потом снова поглядела на сыщика.

– Простите за напоминание. – В его голосе слышалось сострадание.

Она едва заметно улыбнулась, и Уильям увидел эту девушку такой, какой она была до того, как трагедия лишила ее уверенности, душевного мира и радости. Он вдруг почувствовал ненависть к мужчине, совершившему это, будь то совратитель или насильник.

– Спасибо за сочувствие, – проговорила мисс Гиллеспи и расправила плечи. – Вы хотите еще что-нибудь увидеть?

– Нет, благодарю вас.

– А что вы будете делать теперь? – спросила девушка с любопытством.

– По вашему делу? Поговорю с садовником, со слугами ваших соседей. Выясню, может, они видели здесь незнакомцев…

– Да, конечно. – Мисс Гиллеспи отвернулась. Их окружал густой аромат цветов, и где-то неподалеку жужжали пчелы.

– Но сперва я должен попрощаться с вашей сестрой, – проговорил детектив.

Марианна сделала шаг в его сторону:

– Кстати, о Джулии, мистер Монк…

– Да?

– Пожалуйста, простите ее за то, что она… быть может, излишне опекает меня. – Девушка снова улыбнулась. – Дело в том, что наша мать умерла через несколько дней после того, как я родилась. Джулии тогда исполнилось одиннадцать. – Она качнула головой. – Сестра могла бы возненавидеть меня, ведь мое рождение стало причиной маминой смерти. Но вместо этого она заботилась обо мне с того самого дня. Нежная, терпеливая, она всегда была рядом, когда я была маленькой, а потом играла со мной, когда я подросла. Она научила меня многим вещам и разделяла все мои переживания. Вряд ли кто-нибудь мог лучше относиться к своей сестре, чем Джулия ко мне. – Она глядела на Уильяма с предельной искренностью, словно желая, чтобы он понял и поверил ей. – Иногда мне кажется, что ее чувства, проявленные ко мне, предназначались ребенку, которого у нее никогда не было. – В голосе Марианны послышались виноватые нотки. – Остается лишь надеяться, что я не была чересчур докучливой и не слишком огорчала ее.