Смерть в театре - [73]

Эллери замолчал. Был слышен только зловещий шум над их головами. Время он времени на полу первого этажа раздавался глухой стук. Но они его почти не слышали. Все с захватывающим интересом слушали Эллери.

— Но что...— начала мисс Форрест, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Неужели вы все еще не понимаете? — почти весело проговорил Эллери.— Доктор Ксавье не был левшой. Я доказал вам уже когда-то, каким образом не левша должен был разорвать каргу. Следовательно, доктор Ксавье вовсе не рвал эту карту. Кто-то другой разорвал бубновый валет и вложил его в правую руку доктора Ксавье. А потому обвинение близнецов при помощи половинки валета также являлось подтасовкой, и близнецы абсолютно невиновны в убийстве доктора Ксавье.

От изумления никто не мог ни двинуться с места, ни улыбнуться. Все уставились на Эллери, а между тем Эллери думал: какое может иметь значение, виновен ты или невиновен, когда над твоей головой все равно притаилась смерть?

— Поскольку первая подтасовка,— быстро продолжал он,— была проделана до двух тридцати, до появления Марка, я думаю, что попытка оклеветать мальчиков

Карро при помощи бубнового валета была сделана самим убийцей, если не предположить, что до Марка, но после убийцы в комнату входил еще клеветник, то есть кроме убийцы было еще два клеветника.— Он покачал головой.— Но это слишком фантастично. Оклеветавший близнецов и был убийцей.

— Знаешь, Эл, твое заявление, что будто бы быстрое трупное оцепенение доказывает, что сам убийца, а не доктор Ксавье оставил в качестве улики бубновый валет, обвиняя тем самым близнецов,— с сомнением проговорил инспектор, не скрывая, однако, своего интереса к сказанному Эллери,— звучит довольно спорно. Мне твои доводы не кажутся убедительными.

— Ах, так? — улыбнулся Эллери, стараясь своим поведением отвлечь внимание всех от угрожающего им пламени.— Уверяю вас, это факт, а не просто теория. Я могу доказать. Но прежде я хочу указать еще на один вопрос, который встает в связи с этим: является ли убийца Марка Ксавье одновременно и убийцей его брата? Так вот, я утверждаю это и тоже докажу.

Как обстояло дело непосредственно перед убийством Марка? Марк потерял сознание в тот момент, когда он был готов назвать нам имя убийцы своего брата. Доктор Холмс заверил нас, что имеются все шансы на то, что раненый придет в себя. Все слышали это заверение доктора. Вопрос: кому грозила смертельная опасность от того, что к Марку может вернуться сознание? Совершенно очевидно, тому лицу, на совести которого лежала тяжелая вина — убийство доктора Ксавье. А потому не вызывает никаких сомнений причина, по которой убийца доктора Ксавье пробрался в спальню Марка и заставил его навеки замолчать. Причем, обратите внимание, еще неизвестно, были ли правильны догадки Марка относительно личности убийцы. Достаточно было одного намека на угрозу, чтобы подтолкнуть руку убийцы.

— Это все не вызывает возражения,— пробормотал инспектор.

— Безусловно, и у нас есть подтверждение этому. Давайте предположим следующее: было два убийцы, а не один — один убил Джона, а другой Марка Ксавье. Мог ли второй убийца выбрать более неподходящее время для совершения своего преступления? Я повторяю — самое неподходящее, поскольку он знал, что у постели Марка дежурит профессиональный вооруженный детектив. Только одно лицо могло пойти на такой риск: человек, который должен был убить Марка именно в эту ночь, до того, как он снова придет в сознание и заговорит. Поэтому мои рассуждения правильны и логически, и психологически: мы имеем дело только с одним преступником.

— Никто в этом и не сомневается. Но как вы можете доказать, что именно убийца, а не доктор Ксавье оставил бубновый валет в качестве улики против близнецов?

— Сейчас я и подхожу к этому. Мне не надо ничего доказывать. Убийца сам признался, что подтасовал улики против близнецов, обвиняя их в убийстве доктора.

— Признался? — вырвалось у всех, включая и инспектора.

— Признался скорее делом, чем словами. Вероятно, большинство из вас, мои дорогие, будут удивлены, узнав, что после смерти Марка Ксавье кто-то пытался сломать замок у шкафчика, в который мы спрятали колоду карт, найденную на столе доктора Ксавье в день его смерти.

— Что? — изумился доктор Холмс.— Я не знал об этом.

— Мы это не афишировали, доктор. Но факт, что после убийства адвоката кто-то возился с замком в шкафчике. А что было в этом шкафчике? Колода карт, взятая нами с места совершения преступления. А чем именно интересна эта колода карт? Что заставило кого-то попытаться сломать замок? В колоде отсутствовал бубновый валет. А кто знал, что в этой колоде нет бубнового валета? Только двое: Марк Ксавье и убийца доктора Джона Ксавье. Но Марк Ксавье умер. Поэтому пытаться взломать шкаф мог только убийца. А почему убийца хотел взломать его? Может быть, он хотел выкрасть или уничтожить карты? Нет.

— Как, черт тебя возьми, ты можешь это утверждать? — проворчал инспектор.

— Все в доме знали, что есть только один ключ от этого шкафа и он находится у тебя, а в шкафу лежит эта колода карт. Как можно доказать, что убийца не пытался украсть или уничтожить эти карты? Доказательство напрашивается само собой. Если убийца хотел украсть эти карты, почему он не взял у тебя ключ, когда ты, беспомощный, без сознания, лежал на полу в спальне Марка Ксавье? На это может быть только один ответ: он не хотел залезать в шкаф, не хотел украсть или уничтожить карты.