Смерть в театре - [114]

— Да, версия достаточно логична и правдоподобна, но не исключено, что все это произошло совсем иначе,— размышлял вслух Полхэм.— Хемингуэй — загадочная личность. Он у вас работал три года и почти ежедневно встречался со своей женой, которая всем говорила, что он погиб двадцать лет назад. Почему же он не объявил, кто он такой? Видимо, у него были серьезные основания скрывать свое имя и считаться погибшим. Но может быть и другая причина: не платили ли ему за молчание? Знаменитая хемингуэевская борода, по всей вероятности, была отпущена для маскировки. Никто из членов семьи Люси раньше его не видел, обвенчались-то они в Китае, и все знали, что там он погиб. Сын его тоже никогда не видел.

Теперь подумаем вот о чем: могло ли его возвращение остаться неизвестным в доме Тауэрсов? Неужели Рексу не хотелось взглянуть на своего ребенка? Да и Люси не вышла вторично замуж, она была совершенно свободна, поэтому у него в этом отношении не было причин скрываться и называть себя вымышленным именем. Вот и получается, что он руководствовался в своих действиях весьма серьезными мотивами.

— Не забывайте, Полхэм, что он работал ночным сторожем, жил в подвале, под зданием театра. Одним словом, не купался в роскоши. Тогда как семья его жены занимает великолепный особняк и живет припеваючи. Постойте, а не шантажировал ли он Люси, чтобы собрать себе кругленький капиталец? Интересно, есть ли у него счет в банке? С другой стороны, старая миссис Тауэрс писала о тайне счастья Джеффри. Вряд ли она могла бы так говорить, если бы Хемингуэй был мошенником и шантажистом! А если допустить, что ее сбросил с перехода Хемингуэй, получается, что он был настолько заинтересован в сохранении своего инкогнито, что не остановился перед преступлением. Но тогда мы имеем дело с двумя убийцами, потому что Люси не могла убить Хемингуэя.

— А почему вас смущает такая возможность? Конечно, естественнее предположить, что второе преступление было вызвано соображениями самозащиты, как вы и говорили, но...

— Джералд мне недавно сказал, что насилие порождает новое насилие. Но, наверное, достаточно гадать на кофейной гуще. Обратимся снова к фактам. Как ни крути, Люси замешана в этой истории.

Тут раздался звонок в дверь. Шанс поднялся со словами:

— Это, должно быть, моя мама.

Полхэм допил кофе и отставил в сторону чашку.

Шанс нажал на кнопку автоматического устройства, которое открывало парадную дверь. Послышался слабый шум поднимающегося лифта.

Шанс вышел в холл встретить мать. Она вошла с веселой улыбкой на губах, за ней виднелась высокая, нескладная фигура Беверли Уотсона. В зубах он зажал черную трубку, из которой поднимались колечки дыма.

— Не вздумайте на нее сердиться! — сразу же крикнул он Шансу.— Ей не удалось от меня отделаться.

При виде сына с лица Шерри исчезла улыбка, она сразу же поняла его состояние. Шанс взял ее под руку, провел в гостиную и представил капитану.

— Не посчитайте меня неотесанным льстецом,— заявил Полхэм,— но я не преувеличиваю, заявляя, что вырос, восхищаясь вами.

— Наоборот, я могла бы посчитать вас неотесанным провинциалом, если бы вы мне этого не сказали,— улыбнулась Шерри.— Я возмущаюсь только в тех случаях, когда очень старые театралы пытаются меня убедить, будто бы в молодости они мне аплодировали, тогда как я-то в то время сама была еще в пеленках.

— Мистер Беверли Уотсон, продолжал Шанс, насколько мне известно, единственный оставшийся в живых родственник Рекса Хандлея.

— Вероятно, вы окончательно измучились с этим делом. Скажите, а та особа уже арестована?

— У нас известия совсем другого характера, Бев. спокойно сказал Шанс. Боюсь, это буде т для вас ст рашным ударом. Умер Рекс Хандлей.

Из трубки старого Бева полетели искры.

Теперь это уже не удар, потому что он умер двадцать лет назад. Я давно смирился с этой мыслью, хотя сначала никак не мог понять, почему я все еще живу, когда его уже нет... Впрочем, что вы имели в виду?

— Он умер не двадцать лет назад, а только сегодня, в час дня,— сказал капитан.— И я был бы вам глубоко благодарен, если бы вы согласились съездить со мной в морг для официального опознания трупа.

— Иными словами, вы утверждаете, что до сегодняшнего дня Рекс был жив?

— Да, мистер Уотсон.

Две слезы скатились по морщинистому лицу старика.

— И ни разу, ни единого раза он меня не навестил... а ведь он заменил мне сына!

Внезапно к Уотсону вернулась энергия, и он громко закричал:

— Но что же ему сделала эта женщина? Что она с ним сделала?

Глава II

Если у Шанса Темпеста и были какие-то сомнения относительно личности Хемингуэя, показания Бева их рассеяли. Стыдясь предательских слез, которые потоками катились по его щекам, старик сразу узнал своего дорогого Рекса, которого воспитывал с одиннадцати лет. За прошедшие двадцать лет он свыкся с мыслью о гибели Рекса, но теперь, выяснив, что целых три года тот жил так близко от него и не давал о себе знать, Уотсон был безутешен.

— И все из-за этой женщины! — повторял он.

Только неожиданная встреча с Шерри Шанс в какой-то степени смягчила удар. Удар, который мог стоить старому Беву жизни.

«Женщина Его Мечты» помогла Уотсону справиться с шоком, собраться и не почувствовать себя лишним и никому не нужным. После ужаса, пережитого им в морге, Шерри Шанс привезла его к себе, заставила выпить виски, что было ему просто необходимо, усадила в кресло и внимательно выслушала все эпизоды из жизни мальчика, которые составляли для Бева весь смысл его существования.