Смерть в пяти коробках - [14]

– Нет. Именно об этом я и собиралась вам рассказать. Мы остались на кухне, потому что мистер Хей показывал нам фокус с апельсином. Он как-то ловко надрезал шкурку, а потом отогнул ее, и получалась рожица, как у смеющегося или плачущего младенца. – Миссис Синклер грустно улыбнулась. – Мистеру Хею не было равных по части фокусов, шуток и разного рода розыгрышей. Он радовался как ребенок, если мог продемонстрировать какой-нибудь новый трюк, например зеркало в ванной, которое не запотевает от пара, или фокус с банкнотом, исчезающим из конверта. Как сейчас помню… Он стоит на кухне перед холодильником, а его апельсиновый «малыш» пищит «ма-ма»; мистер Хей хохотал от души. – Вдруг миссис Синклер вздрогнула, как от толчка. – Кстати… тот ужасный зонтик со шпагой принадлежал ему.

– Вот как? – мрачно заметил Мастерс после паузы. – Вчера ночью он был в квартире?

– О да, этот зонтик у него уже давно. Обыкновенно он стоял в подставке в холле, как обычный зонт.

– Вернемся к яду, мэм. Вы готовы поклясться, что никто ничего не подмешивал в напитки?

Миссис Синклер всплеснула руками:

– Да. Конечно! То есть я уверена: никто из нас не мог этого сделать. Мы все время были друг у друга на виду. Поймите, мистер Мастерс, такое было бы попросту невозможно! С другой стороны, добавить атропин можно было потом. Мистер Шуман составил шейкер и стаканы с подноса на столик и вернулся на кухню смотреть фокус с апельсином. – Она выразительно помолчала. – Мы все оставались на кухне… Интересно, сколько времени? – Словно желая прояснить все происходящее с точностью до доли секунды, она повернулась к Блайстоуну.

– По меньшей мере три-четыре минуты, – твердо заявил тот, не сводя глаз с Мастерса.

– И все это время, – продолжала миссис Синклер, – коктейли находились в другой комнате и стояли на столе. Как вам, возможно, известно, – впрочем, что это я, конечно, вы все знаете, – кухня не примыкает непосредственно к гостиной. Дверь из кухни в холл была почти закрыта, потому что перед ней стоял мистер Хей. И мы не видели, что происходит в гостиной. Разве не ясно? Пока мы находились на кухне, злоумышленник… кто-то посторонний… незаметно прокрался в гостиную… и отравил напитки!

Мастерс снова что-то пометил в блокноте. Несмотря на невозмутимое лицо и приветливую улыбку, он явно готовился нанести очередной удар.

– Отлично, мэм. Вот только одна вещь… Вы совершенно уверены, что мистер Шуман не подмешал яд в коктейли, когда нес их в гостиную?

И миссис Синклер, и сэр Деннис Блайстоун ответили одновременно: да, они совершенно уверены.

– Мы наблюдали за ним из холла, – пояснила она. – Поднос был еще влажным, и мне не хотелось, чтобы мистер Шуман ставил его на стол или еще куда-нибудь и портил полировку.

– Понимаю. Значит, мистер Шуман просто отнес все в гостиную. Коктейли он не разливал?

– Нет. Мы разлили их потом. Только хайбол Денни был уже в бокале. Ах, инспектор, но все же очень просто! Злоумышленнику нужно было только проникнуть в гостиную, добавить атропин в шейкер и в бокал с хайболом и… ужасно, но и все!

– М-да. И все. Злоумышленнику только и оставалось, что подмешать атропин в шейкер, так?

– Конечно.

– Продолжайте, мэм.

Миссис Синклер пожала плечами:

– Больше и рассказывать-то нечего. Потом мы пошли в гостиную. Мистер Хей сам разлил коктейли и раздал стаканы. Он рассадил нас вокруг стола и заявил, что хочет произнести маленькую речь. – Сандерсу снова показалось, что миссис Синклер вот-вот расплачется. – Он встал, как председательствующий на собрании, и начал: «Друзья, римляне, сограждане!» То есть я не имею в виду, будто все председательствующие так говорят; но так выражался мистер Хей; ему очень нравилось пародировать высокопарный стиль. Вначале он предложил выпить за меня, «за нашу прекрасную леди». Мы выпили. Потом заявил, что намерен кое-что нам сообщить… – Миссис Синклер отвернулась и стала смотреть на огонь.

– И что же он вам сказал? – спросил Мастерс.

– В том-то и дело, – ответила хозяйка. – Он так ничего нам и не сказал. Начал с того, что все происходящее напоминает ему анекдот о двух шотландцах, и рассказал его. Анекдот о шотландцах напомнил ему другую смешную историю; он боялся забыть ее и поспешил тоже рассказать. История была длинной, как будто бесконечной, и полна диалектных выражений. Мистер Хей обожал подражать какому-либо выговору, особенно ланкаширскому.

Так вот, вначале его история вовсе не показалась мне смешной. Но внезапно я расхохоталась. Мы все смеялись, все громче и громче. Мне стало жарко, закружилась голова. Я заметила, что мистеру Хею тоже жарко – по лицу у него тек пот, а рыжие волосы встали дыбом. Он так хохотал, что почти не мог говорить. Самое странное зрелище представлял собой мистер Шуман – он такой тонкий, хрупкий, похож на святого. Так вот, Шуман согнулся пополам, прижав руки к бокам, и топал ногой!

Последнее, что я помню, – мне показалось, будто лицо у мистера Хея раздувается, как воздушный шар; потом оно заполнило собой всю комнату и стало красным как огонь – возможно, дело в его рыжих волосах. Он что-то говорил с акцентом и показывал на нас. Потом все смешалось, мне стало плохо; больше я ничего не помню.