Смерть в прямом эфире - [14]

Восемь лет назад сидел за разбойное нападение, — он хмыкнул, взъерошил волосы, — получил почему-то всего два года, через год освободился, больше нигде не проходит, проживает...

— У Белорусского вокзала, — продолжил Гуров. — И я его отлично помню, собирался в свое время вербовать, мы тогда еще в МУРе пахали. Интересная история, банально, но мир действительно тесен. Григорий, Валентин, завтра спозаранку двигайте к Белорусскому вокзалу и соберите мне о парне все возможное и невозможное. Прошу всех, прокуратуру особенно: о том, что мы зацепились, никому ни слова.

— А Петру Николаевичу? — ехидно спросил Станислав.

— А Петр Николаевич, дорогой мой, будет спрашивать у меня, а не у тебя. Повторяю, никому. Сами забудьте. Разрабатываем парня, так как мы многих разрабатываем. Никаких двусмысленных ответов типа "поезд тронулся" или "спросите полковника Гурова". Ничего нет и не предвидится, а Гуров деспот и самодур.

— Хорошие слова, надо запомнить, — пробормотал Станислав.

— Ты сначала научись их выговаривать, затем раскрой словарь, узнай, что они означают, — Гуров отчего-то рассердился. Тут же понял: оттого, что обещал Нине молчать, но слово не сдержал. А как он мог не сказать, когда вся группа знала, куда и зачем он поехал?

Увидев, что друг не в настроении, Станислав взял инициативу на себя.

— Мы можем быть убеждены, что убийство совершил Авилов, но доказательств у нас ноль целых. Так? — Он взглянул на следователя прокуратуры.

Гойда лишь хмыкнул и пожал плечами, считая вопрос риторическим.

— Мы, конечно, можем предъявить его фотографию видевшим его в коридоре сотрудникам. Допустим, они его опознают и подтвердят это на допросах и очных ставках. Легенда у него, естественно, готова, он объяснит, зачем приходил на телевидение, — продолжал Крячко.

— Но пропуск на него не заказывали, не выписывали, как он прошел, неизвестно, — заметил Григорий Котов.

— Какое-то объяснение у него заготовлено.

— Необходимо проверить, возможно, он работает на ЦТ, — сказал Гойда. — Рабочим, сантехником, и у него просто имеется служебный пропуск. Пистолет он, конечно, выбросил. Выстрел очень профессиональный, человек должен был тренироваться.

— Взять его под наружное наблюдение. Но Лев Иванович не хочет обнародовать, что мы вышли на какой-то след, — сказал Нестеренко. — Тогда заказ наружки никак не объяснить.

— Не говорите глупостей, — поморщился Гуров. — Допустим, он тренировался. Но после убийства он в тир не пойдет, с заказчиком встречаться не будет, наблюдение за ним сегодня совершенно бессмысленно.

Зазвонил телефон, Станислав снял трубку и, пародируя Гурова, сказал:

— Слушаю вас внимательно.

— Здравствуй, Станислав, Кулагин беспокоит. Начальнику не подражай, не получается.

— Здравия желаю, господин генерал! — весело ответил Станислав. — Чем можем быть полезны доблестным контрразведчикам?

— Редкий случай, когда не вы мне, а я вам, вероятно, могу помочь, — сказал заместитель начальника контрразведки. — Лев Иванович на месте?

— Схожу поищу, — Станислав кивнул Гурову на параллельный аппарат. — Возьми трубочку.

— Здравствуй, Павел, — Гуров не хотел, чтобы в группе знали, где он сегодня был и виделся с Кулагиным.

При всей обоюдной неприязни МВД и ФСБ Гуров и Кулагин приятельствовали. Знакомство их велось с давних пор, когда оба были подполковниками и операми и по возможности помогали друг другу.

Оперативные интересы Льва Гурова и Павла Кулагина пересеклись на группе, занимавшейся алмазами. Гурова преступники интересовали, так как камни были крадеными, а Кулагин занимался делом в связи с тем, что алмазы уходили за рубеж. Не очень поначалу доверяя друг другу, оперативники стали работать параллельно и выяснили, что между ними много общего. Почти ровесники, они не являлись идейными борцами, но одинаково не любили воров и ненавидели убийц.

Старшим среди них был Гуров, и не только потому, что умнее и талантливее, а просто в связи со спецификой работы больше истоптал асфальта, больше дрался, имел агентуру и так называемых доверенных лиц, характер был пожестче, а начальства боялся меньше.

Надо отдать должное Павлу, с первого дня он принял неофициальное старшинство Гурова и относился к этому спокойно, да и не так часто они работали вместе. Кулагин за прошедшие годы стал заместителем начальника управления. Гуров получил лишнюю звездочку да приставку к должности "по особо важным делам". Но во взаимоотношениях офицеров ничего не изменилось. Кулагин говорил с приятелем несколько уважительно, а Гуров с Павлом немного шутливо.

— Здравствуй, соскучился, у тебя как сегодня со временем? — спросил Кулагин.

— Не хватает времени и денег, остального в достатке, — ответил Гуров.

— В семнадцать на старом месте. Устраивает? Очень желательно, чтобы ты был один, — продолжил Кулагин.

Гуров кивнул, взглянул на Крячко многозначительно.

— Жду, — Кулагин положил трубку. Некоторое время Гуров молчал, прикидывая, что может означать звонок Павла. Вице-премьер не мог обратиться в контрразведку, здесь что-то не так. А как? И что можно сказать ребятам?

— Они вышли на нашего Авилова, — сказал Гуров. — Зачем людям лишняя головная боль? Паша считает, что я могу находиться под наружкой.