Смерть в кредит - [41]

Перед кафе «Шалунья» шкоты переплетались… швартовые тумбы были расположены так, что если судно относило, это не было опасно… Но там все были настолько пьяны, что им было все равно… Очевидно, слишком сильно натянули швартовы… Форштевень уперся в мол, где располагалась таможня… Великолепная фигура Девы на носу врезалась в него обеими сиськами… Это было грандиозно… Просто искры полетели… Бушприт разбил стекло… Протаранил бистро… Кливер оцарапал лавку…

Вокруг в ужасе визжат… Разбегаются во все стороны. Слышны ругательства… Наконец все успокоились… Славный корабль пришвартовался… Встал у причала, обвитый пеньковыми тросами… В завершение последний парус падает у него на фок-мачте… распластавшись, как чайка.

Якорная цепь на корме стонет в последний раз… Земля принимает корабль. Из камбуза выходит кок, он бросает клекочущим птицам огромную миску еды. Верзилы, жестикулируя, стоят вдоль бортов, пьяницы из береговой команды не соглашаются установить трап… шкоты висят…

Военный писарь в рединготе поднимается первым… Наверху болтается шкив с куском бруса… Снова раздается ругань… Все опять шумят… У фалов копошатся грузчики… Открываются крышки люков… Это настоящий айсберг!.. И еще лес!.. Только успевай!.. Подъезжает повозка… Больше нам здесь нечего делать, мы переполнены впечатлениями.

Мы возвращаемся к семафору, теперь сигнал подает угольное судно. Оно проплывает мимо скалы Гиньоль, покачиваясь на волнах.

Шлюпка лоцмана вертится и скачет вокруг него с одной волны на другую. Он обезумел… Его все время отбрасывает… наконец он цепляется за лестницу… карабкается… взбирается на борт. От Кардиффа суденышко с трудом пробивалось сквозь шторм… О его борта бьется водяная пыль и пена… Оно сопротивляется… Его относит к молу… Наконец море немного успокаивается, натиск его ослабевает, можно пройти в устье… Подходя, оно от напряжения дрожит всем корпусом, волны все еще преследуют его. Оно ворчит, хрипит на всех парах. Его снасти взвизгивают под порывами ветра. Дым стелется по гребням волн, отлив тащит его к дамбам.

Сейчас уже можно разглядеть Каске, судно вошло в узкий пролив… Во время отлива обнажились маленькие скалы…

Показались две одномачтовые яхты… Приближается развязка, нельзя терять ни минуты… Все взволнованы, сгрудились в одном месте на полу у колокола, подающего сигнал тревоги… Все рассматривают происходящее в бинокли… Один из соседей уступает нам свой. Порывы ветра становятся такими сильными, что невозможно открыть рот. Все уже задыхаются… Ветер вздувает море… оно осыпает брызгами прожектор… поднимается до самого неба…

Мой отец нахлобучивает фуражку… О возвращении думать еще рано… Три рыбацких судна без мачт достигают берега… Их гудки раздаются в глубине фарватера… Они окликают друг друга… Сталкиваются веслами…

Мама беспокоится, поджидая нас в «Мышке», кабачке, где собираются торговцы дарами моря… Она почти ничего не продала… Мы говорим только о дальних путешествиях.

* * *

Мой отец хорошо плавал, он был просто помешан на купаниях. Я же не очень любил купаться. Пляж в Дьеппе был не ахти какой. Но отпуск есть отпуск! К тому же здесь я стал еще грязнее, чем в Пассаже.

В «Синице» у нас был один тазик на троих. Я никогда не мыл ноги. От меня уже воняло почти так же, как от раковины.

Для купания требовалось немалое мужество. Вспененный, вставший дыбом, полный сотен тысяч мелких камней, ревущий гребень разбивается о берег и тащит за собой.

Продрогший трясущийся ребенок едва удерживается на ногах… Целый град булыжников обрушивается на меня среди пены и водяных хлопьев. Под обстрелом камней голова содрогается, втягивается в плечи… Каждая секунда кажется последней… Мой отец в полосатой майке между двух ревущих стен надсаживается от крика. Он появляется передо мной… Отплевывается… ругается… Новый вал переворачивает его, тащит назад, ноги мелькают в воздухе… Он дрыгает ими, как лягушка… Ему уже не подняться, он сломлен… Тут мне в грудь летит новый залп гальки… Я сгибаюсь… Тону… Ужас. Я сметен волной… меня выбрасывает к ногам матери… Она пытается схватить и удержать меня… Но новая волна вырывает меня и уносит. Она дико вопит… Сбегается весь пляж… Но все усилия напрасны… Купальщики взволнованы… Меня то тянет в глубину, то выносит, я хриплю и задыхаюсь… Как вспышки, мелькают люди, обсуждающие мое бедственное положение… Разноцветные: зеленые… голубые, призрачные, желтые… лимонные… меня разрывает на части… Я уже ничего не вижу… Меня душит спасательный круг… Выбрасывает на скалы, как кашалота… Мне в рот льют лекарства, растирают арникой… Я весь горю под повязками… Проклятые растирания… Я связан по рукам и ногам тремя пеньюарами…

Все вокруг говорят… Что море слишком неспокойно для меня! Прекрасно! Хватит! С меня довольно!.. Это была жертва… Ради очищения…

* * *

Прошло уже целых десять дней. На следующей неделе все завершится. Мой отец вернется в контору. Стоит об этом подумать, как начинает болеть живот. Нельзя терять ни минуты.

Торговля идет так вяло, что мы вдруг впадаем в настоящую панику и отваживаемся на путешествие… Решено ехать в Англию… Предстоящее возвращение лишает нас рассудка… и толкает на крайности…