Смерть в конце тоннеля - [12]

После этого любые отношения между ними — даже деловые — стали невозможны. Все было кончено.

В Филадельфии, куда Кэтрин теперь возвращалась, ее никто не ждал. Некому было сказать: «Разве я тебя не предупреждала?» Пять лет назад ее тетка умерла. Кэтрин приезжала на похороны и распродала тогда теткин небогатый скарб.

«Мне двадцать восемь лет, — думала она. — Я компетентный секретарь, хорошая кухарка и опытная любовница. Но от меня веет холодом, друзей у меня нет. Имея лошадиное здоровье, умру я еще не скоро. Впереди у меня еще две трети жизни, а все, что положено, уже произошло. Все, что случится дальше, — известно. Я оккупирую офис, и меня будут считать безукоризненным, производительным работником. С годами память о тех ночах начнет тускнеть, стираться, пока, наконец, я не поверю, что это все было не со мной. Не меня обнимал мужчина, и не я тихо стонала от любви. Я буду сидеть, суровая и прямая, и нагонять страх на молодых девиц, а они будут сплетничать за моей спиной. Я еду туда, где все начиналось. За эти годы я утратила вкус к жизни, они иссушили меня, не оставив даже слез, чтобы плакать, я слишком холодна, чтобы меня можно было опять отогреть. Я проиграла. У меня есть деньги, дорогая одежда, машина, но я совсем, совсем мертвая».

Кэтрин взглянула на термометр, затем на спидометр. Ее предупреждали, чтобы она следила за температурой, потому что новый автомобиль может перегреться. Она ехала со скоростью пятьдесят пять миль в час, что было на пять миль ниже допустимого предела. Это была первая машина в ее жизни. При известном уходе автомобиль должен прослужить долгие годы. Кэтрин ехала по центральной полосе. Грузовики справа обгоняла, транспорт слева двигался быстрее. Она не ожидала встретить на шоссе так много машин, но сейчас у нее было больше уверенности, чем в начале пути. После того как она найдет квартиру в Филадельфии, пожалуй, стоит отправиться путешествовать. В этой поездке дважды создавались ситуации, требовавшие от нее быстроты и решительности, но Кэтрин удачно справилась. Она любила все делать хорошо.

Позади раздалось фырчанье быстро нагонявшей ее машины. Глянув в боковое зеркало, Кэтрин увидела коричневый «крайслер», который и вправду гнал как на пожар. Она с удовольствием перестроилась бы в правый ряд, чтобы уступить ему дорогу, но там не было места. Поэтому лишь сосредоточенно сжала руль.

«Крайслер» перегнал ее. Краем глаза Кэтрин заметила согнувшегося за рулем рыжего мужчину, рядом с ним женщину. Проехав футов примерно шестьдесят, «крайслер» резко затормозил и почти остановился. Взвизгнули шины. Сначала Кэтрин подумала, что он собирается повернуть налево. Потом увидела неизвестно откуда взявшийся голубой автомобиль. Его появление выглядело до того невероятным, что казалось, будто его криво приклеили поверх готовой картинки, как это мог бы сделать трехлетний ребенок.

Ее нога вжала педаль тормоза. Кэтрин поравнялась с «крайслером». «Крайслер» тяжело двинул ее задом, раздался металлический грохот и скрежет. «Форд» потерял управление. Дорога, машины — все завертелось перед ветровым стеклом пестрой каруселью, и Кэтрин еще успела подумать, по-прежнему не выпуская бесполезный руль, что это похоже на сцену погони в кино, когда камеру устанавливают на движущемся автомобиле.

Глава 4

За час до того, как молодого патрульного, который осматривал место происшествия, вырвало в кювете возле дороги, Пол и Джойс Конклин, сидя в Бланчарде за обедом, опять поссорились.

В последние два года они часто ссорились, и всегда по пустякам. Но на этот раз причина была серьезной.

Почти пять лет назад, в апреле, они обедали в этом же самом ресторане. Тогда шел второй день после их свадьбы, второй день медового месяца. Джойс все прекрасно помнила. Помнила даже лицо толстой официантки, которая их обслуживала, и как Пол рассмешил ее. Это было золотое время, когда они были самой счастливой парой на земле. Они любили друг друга и ждали от жизни только хорошего.

Сейчас тоже был второй день их поездки, которую Джойс задумала как возвращение в прошлое. Она рискнула потащить Пола в путешествие, надеясь вновь обрести то, что они потеряли. Джойс не знала ни как, ни где это произошло. Но если вы не помните, где потеряли свое счастье, то нужно поискать следы его там, где вы проезжали раньше, когда оно еще было при вас.

У двадцатишестилетней Джойс Конклин было худое скуластое лицо, как у бойкого мальчика-подростка, темные густые волосы и густые брови, которые росли как им нравилось. Самой замечательной ее чертой, наверное, была ее энергичность, очевидная с первого взгляда, как и то, что в груди у нее билось сердце. Ее тело было стройное и крепкое, движения стремительные, угловатые, мимика и жесты эмоциональные. В редкие минуты неподвижности она казалась некрасивой, но стоило ей оживиться, задвигаться, заговорить — она расцветала. На фотографиях Джойс выходила ужасно из-за их статичности.

Ее нельзя было не любить. Она заводила друзей так же естественно, как другие дышали, потому что ее участие и интерес к людям были неподдельны. Продавец в магазине, зубной врач, водитель автобуса, электрик — все обожали ее и всегда рады были видеть. Встречи с ней поднимали им настроение.