Смерть Тарелкина - [6]
Тарелкин (приносит еще хлеба). Что за пасть такая. Да это бездонная яма! Куда ж это у него проваливается?
Расплюев пропускает ломоть.
Еще… Что тебя, прорвало, что ли? (Вслух.) Скажите, как вы себя чувствуете?..
Расплюев. Ну — скажу вам, еще ничего не чувствую.
Тарелкин. Неужели?
Расплюев. Натура такая: оргaн. (Наливает стакан водки.)
Тарелкин. Это водка.
Расплюев. Водка — так водка. (Выпивает.) У меня это, батюшка, под одним номером.
Тарелкин смотрит на пол.
Вы чего ищете?
Тарелкин. А я смотрю — может, у вас днище выперло — так не проходит ли насквозь?
Расплюев (встряхиваясь на стуле). Нет, сударь!.. У меня крепко, — не пройдет. Вы слыхали, у Паганини хорош был инструмент?
Тарелкин. Слыхал.
Расплюев. Ну, у меня лучше.
Тарелкин. Верю.
Расплюев. Об этом инструменте расскажу вам, государь, гисторию: прихожу я этто в трактир; спросил калач, чаю; вот у меня инструмент мой и заиграл; песни такие — ну! стало, мол, работы просит. Делать нечего: подай, говорю, ветчины порцию, икорки порцию, водки по препорции, — думаю, так, мол, червяка этого я тем и заморю. — Съел. Представьте себе, милостивый государь, не берет!
Тарелкин. Тссссс…
Расплюев. Хорошо, думаю; отвалил еще хлеба, сыру спросил, хересу выпил; а меня, милостивец, еще злее на еду позывает. Фу-ты, мол, штука какая? Давай, говорю, блинов! Пропустил десяток, послал другой в погоню — только зуб разгорается, — третий! Хоть ложись да умирай — не берет!!
Тарелкин. Необычайно!!
Расплюев. Вижу, дело плохо — все хляби мои стало, мол, разверзлись; и приказал, сударь, я подать по-нашему, по-русски: аржанова хлеба коврижину, три сельдины — по полену каждая, да квасу жбан — перекрестился — восчувствовал этак, съел; ну, будто и завязало. Так у меня тут (хлопает себя по брюху) огнь неугасимый и червь неутолимый.
Явление 3
Те же; входит Людмила Спиридонова.
Людмила. Скажите, отцы, Сила Силич Копылов здесь, что ли, проживает?
Расплюев (ест). Здесь, касатушка, здесь.
Тарелкин. Что тебе, матушка, нужно?
Людмила. Так, и где ж мне их найтить-то?
Тарелкин. Да вот он — я.
Людмила. Что ж мне это сказали, что вы померли?
Тарелкин. Нет, — это шутки, это глупые шутки.
Людмила. Н-да! Ну, я очинно рада. А то куда ж бы мне мою головушку приклонить. Ну что ж, вы Людмилушку-то помните, а?
Тарелкин. Какую Людмилушку?
Людмила. Людмилу Спиридонову; соблазнители вы!
Расплюев и Тарелкин смеются.
Тарелкин (рисуется и припоминает). Амалия… ну Розалия… была, кажется, одна Капалия… ну Людмилы, нет — Людмилы не помню. Да она из балета или из школы?
Людмила. По протомойству.
Тарелкин (с презрением). По протомойству?!! Нет, я но протомойству никого не знаю.
Людмила. Ну, а сердце-то ваше не вещует?
Тарелкин. Ну нет; не вещует.
Людмила. Так вот она.
Тарелкин. Неужели? Вот те раз! Да это чудовище какое-то! Нет, черт с тобой, — я такой женщины не понимаю.
Людмила. Ой ли? Вот как! Не понимаешь? А детей видеть хочешь?
Тарелкин. Какие дети? Что ты? У меня никогда детей не было.
Людмила (Расплюеву). Вот они каковы, ваше благородие: наплодят, да опосля и знать тебя не хотят. (Отворяя дверь.) Эй, дети, сюда!
Вбегают двое ребятишек.
Тарелкин. Что это? Боже мой!..
Людмила. Ну, детки, вот ваш тятенька… Что, хорош — а? Ну не взыщите — каков ни есть — к нему.
Ребятишки бросаются на Тарелкина, — он от них отбивается.
Тарелкин. Прочь, прочь, бесенята, прочь!! (В отчаянии.) Как, вся жизнь!! С прачкой?!! Нет!! Никогда.
Людмила (припадает к нему и нежничает). Ну полно, Силич, — давай на мировую, ведь не впервой. Ах! Силич! Силич! Ндруг! постарел же ты… айиньки постарел. Тебя и не признаешь; облез, как колено голое. Да здесь взаправду в Питере воды такие (махнув рукой), так куда ж тут быть жиру или доброй сытости. Знаешь, Силич, как я только тебя увижу, так во мне две перемены бывает: одна от моей пламенной горячности, а другая от твоей жестокой холодности. (Ласкается.) Силич, ндруг.
Тарелкин. Ступай вон, гадкая баба, — вон! Я тебя не знаю, — вон! И щенят возьми, — а то я их в окно выкину.
Людмила (Расплюеву). Вот, мой отец, слышали? Будьте свидетели! Вот как он свое исчадие прогоняет. Я вам, ваше благородие, просьбу подам — вы его, зверя, укротите.
Расплюев. Приходи в часть. Там частному приставу и подашь.
Людмила. Ну, так прощайте, ваше благородие. (Берет детей.) Я сейчас и подам… (Уходит.)
Явление 4
Расплюев, Тарелкин, Варравин переодет; в военной поношенной шинели, парик, густые усы, зеленые очки; резкий, военный тон; хромает и подпирается костылем; толпа кредиторов. Шум и голоса; стучатся в дверь.
Тарелкин. Кто там? Кто это там?
Кредиторы и с ними Варравин, шумно входят.
Что вам надо?
1-й кредитор. Скажите на милость, где же Кандид Тарелкин?
2-й кредитор. Где коллежский советник Тарелкин?
Варравин (не своим голосом). Где этот мошенник Тарелкин? (Стукает костылем.)
Тарелкин (в сторону). Э… э… э… Это мои кредиторы. Какие рожи… (Вслух.) Он умер, голубчики, умер.
1-й кредитор. Ах, разбойник, — он нарочно.
2-й кредитор. Я не согласен, я требую.
Варравин. Зарезал. Без ножа, а кинжалом ударил.
3-й кредитор (пискливо). Вот оно!.. Где же у нас законы? Ведь это грабеж!!
4-й кредитор
Александра Васильевича Сухово-Кобылина ( 1817—1903) заслуженно считают одним из самых талантливых драматургов-сатириков, хотя его перу и принадлежат всего три пьесы – трилогия «Свадьба Кречинского», «Дело» и «Смерть Тарелкина». Александр Васильевич с юных лет пристрастился к литературе и философии, однако обратиться к литературной деятельности его заставили трагические обстоятельства. Писатель был обвинен в смерти своей возлюбленной, Луизы Симон-Деманш, и находился под следствием семь лет. Скорбь от потери, негодование на несправедливое обвинение, переживания, связанные с чиновничьим произволом и судебным процессом, нашли отражение в его знаменитой трилогии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.