Смерть танцует танго - [22]

От всего этого исходило удивительное спокойствие, которое, несомненно, чувствовал Владимир. Агидель тихо вошла в комнату с букетом цветов и, мельком глянув на Владимира, поместила цветы в кувшин с водой. Владимир наблюдал за ней, чуть прищурив глаза, чтобы в любой момент притвориться спящим. Раздвинув по сторонам оконные шторы, она буквально впустила в комнату солнечные лучи. Присев на мягкий стул рядом с кроватью, где лежал Владимир, Агидель еле слышно спросила:

— Вы спите?

Владимир перевёл на неё взгляд.

— Зачем вы меня сюда привезли? — сухо спросил он.

— Я решила, что вам необходимо сменить обстановку.

— Ну и зря, — холодно бросил он. — Вы, наверное, забыли, что я не хожу на своих ногах в туалет?!

Агидель сделала серьёзное лицо.

— Нет, не забыла. Но я позабочусь и об этом.

Он хладнокровно перекинул взгляд на стену.

— Пойду, приготовлю ужин, — сказала она. — А вы, — она положила рядом с ним несколько глянцевых журналов, — можете немного почитать. Они на русском языке.

После того как Агидель вышла из комнаты, Владимир попытался оценить ситуацию, в которую попал. Причина его местонахождения здесь для него оставалась пока неизвестной. Он допускал, что некоторые заинтересованные люди надавили на Агидель и вывезли его сюда для основной работы. Тут они могут делать с ним что угодно: резать, душить, вводить психотропные препараты. И что-либо против этого предпринять он был бессилен. Ведь, в сущности, для него это был плен. И оставалось только одно — ждать смерти.

Глава 23

Сигнал будильника, похожий на жужжание напившегося за ночь человеческой крови комара, всё-таки разбудил Агидель до конца. Было семь утра. «Пора вставать», — подумала она. Через час приедет Амир. По её просьбе он продолжит лечение раненого у неё на дому. Тихо войдя в комнату своего гостя, Агидель положила в вазу с водой только что сорванные в оранжерее цветы. Она уже хотела выйти, но с удивлением обнаружила, что её раненый не спит, а вернее, лежит с открытыми глазами. Агидель подошла к нему и, встретившись с ним взглядом, улыбнувшись, произнесла:

— Доброе утро.

Он сделал вид, что не слышит.

— Знаете… — прервав его молчание, сказала Агидель. — Некоторое время нам с вами придётся жить под одной крышей. Может быть, вы назовёте мне своё имя?

Не дождавшись ответа, она взяла стоящую под кроватью «утку» и пошла к двери, но неожиданно услышала за спиной:

— Меня… зовут Владимир.

Агидель остановилась и, развернувшись, подошла к нему.

— Вот видите, оказывается, всё так легко и просто, — сказала она. — Может, мы перейдём на «ты» и подружимся?

Владимир одобрительно кивнул.

— Сейчас приедет Амир Джабраилович, — уже более уверенно заговорила Агидель. — С сегодняшнего дня он начнёт проводить с тобой новые упражнения. Возможно, через некоторое время после них ты сможешь сидеть. А если ты сможешь сидеть, значит, сможешь и передвигаться с помощью рук. Например, на кресле-коляске.

— Вряд ли, — сказал Владимир.

— Надо попытаться, — настоятельно заявила Агидель. — Хочу сказать, что Амир замечательный специалист. В своё время его пациентом был сам Саддам Хусейн. У того тоже была огромная проблема с позвоночником. Да, придётся тяжело. А разве есть другой выбор?

Владимир уже был готов сказать ей: «Какое тебе дело до моей жизни», но в самый последний момент сдержался:

— Хорошо. Я попробую.

Вскоре приехал Амир и сразу же приступил к делу. Сначала он с осторожностью стал по очереди сгибать и разгибать ноги Владимира в коленях и в области тазобедренных суставов. Затем врач разогрел на плитке пахучую жидкость, налил её на спину Владимира и начал активно втирать её в позвоночник, не обращая внимания на стоны последнего. Всё это продолжалось около часа. После чего турок отрегулировал кровать так, чтобы Владимир постоянно находился в полусидячем положении. Жестами рук Владимир стал ему объяснять, что сидеть не может из-за сильных болей в спине, но тот был непреклонен. Владимиру ничего не оставалось, как подчиниться.

Турок уехал. Агидель сделала Владимиру обезболивающий укол и, накормив завтраком, уехала в больницу, пообещав, что скоро вернётся. Оставшись один, Владимир включил телевизор, но пролистав телевизионные каналы, так и не нашёл среди них трансляций на русском языке. Отбросив пульт, он закрыл глаза и постарался оживить в своей памяти лица жены и дочери.

«Интересно, что им сообщили обо мне? — думал Владимир. — Наверное, сказали, что так, мол, и так — пропал без вести. Ведь прошло уже очень много времени. Этого достаточно, чтобы считать меня погибшим». Незаметно для себя он уснул, а когда проснулся, услышал доносящийся через раскрытую дверь голос Агидель. По всей вероятности, она разговаривала с кем-то по телефону. Ужинали они вместе, Агидель поставила рядом с ним столик, принесла горячее блюдо из индейки, овощи, фрукты. Владимир больше молчал и слушал её. Она же без устали говорила на разные темы: о новостях в кино, о литературе. Затем рассказала о своих родителях, коллегах по работе. И чем больше Владимир её слушал, тем сильнее ощущал открытость души этой девушки. Даже за такой маленький период общения у него не осталось и следа недоверия к ней. Он уже хотел расспросить её о том, как он попал к ним в больницу, кто его туда привёз, но тут неожиданно появилось одно обстоятельство. Оно остановило Владимира на пути к их взаимопониманию. А случилось вот что. Держа в одной руке блюдце, а в другой чашечку с кофе, Агидель, отпив глоток, с интересом спросила: