Смерть таится в рукаве - [59]

— А что думает Синтия по поводу того, что ее адвокат пригласил нас к себе?

— Ей это не очень нравится. За все судебные издержки она хочет расплатиться сама.

— Однако не исключена возможность, — задумчиво сказал Терри, — что этот адвокат принесет больше вреда, чем пользы.

— Что вы имеете в виду, Терри?

— События, — растягивая слова, произнес Терри, — это как кусочки из картинки-головоломки. Кусочки эти надо подбирать таким образом, чтобы они соответствовали друг другу, в противном случае картинка не получится. Если полицейским не удастся раздобыть все кусочки, то картинку им не собрать. Если кусочков у них будет слишком много, то, собрав картинку, они обнаружат, что какие-то кусочки оказались лишними.

Альма озабоченно нахмурила лоб.

— Я думала об этом, Терри. Может, вам поговорить обо всем этом с Хоулэндом, когда вы увидитесь с ним сегодня?

Терри задумчиво кивнул.

— Терри, — сказала Альма, — мы все оказались в таком положении, которое просто обязывает нас быть откровенными друг с другом. Синтия нуждается в вас, я — тоже. Вы с Синтией тянетесь друг к другу, но из-за меня в ваших отношениях возникает какая-то напряженность. Я так люблю вас обоих… но я — как стена, которая стоит между вами. Терри, я хочу, чтобы вы поговорили со мной и сказали мне всю правду. Мы и раньше разговаривали, но я не придавала значения вашим словам. Многое из того, что вы говорили, казалось мне тогда непонятным, даже безумным. И только теперь я поняла, как вы были правы.

Он пристально посмотрел на нее:

— О чем вы, Альма?

— Вы заявили однажды, что в основе отношений между полами лежит враждебность. Что вы хотели сказать этим тогда, Терри?

То, что сказал. Как только между мужчиной и женщиной возникают какие-то отношения, эти отношения неизбежно выливаются во взаимную враждебность. Настоящая, искренняя дружба возможна лишь тогда, когда элемент пола либо отсутствует, либо не принимается во внимание.

— Довольно циничный подход к жизни. Не правда ли, Терри?

— Возможно.

— Терри, я пришла сюда затем, чтобы сказать вам кое-что.

— Я слушаю.

— Вы боретесь с самим собой.

— Я? — он удивленно поднял брови.

— Да, вы.

Терри шутливо заметил:

— Что ж, мы можем заключить с вами прекрасное честное пари. Итак, как вы думаете, Альма, кто победит в этой борьбе — я или тот, кто борется во мне против меня?

— Не надо шутить, Терри, — попросила Альма. — Вы ведь знаете, что я хочу сказать вам и боитесь это услышать.

Терри медленно опустил свой бокал на стол.

— Давайте, Альма, выкладывайте… может, вы и правы.

— Вы были влюблены в меня тогда, перед этой вашей поездкой в Китай. — Слова эти прозвучали не как вопрос, но как утверждение, в котором ощущалась спокойная уверенность.

— Да, это правда. — Пальцы его коснулись влажной поверхности бокала и стали скользить по ней.

— Терри, почему вы уехали тогда?

— Вы были замужем, — сказал он задумчиво. — Ваш муж был моим лучшим другом. После той ночи в моей квартире… я вдруг понял, что люблю вас… и так дальше продолжаться не может.

— Не надо изображать из себя эдакого сэра Галахада, благородного рыцаря. Вы ведь знаете или, по крайней мере, должны знать, что такого рода люди уже давно не существуют. Люди по-настоящему интеллектуального склада прекрасно понимают, что иногда обстоятельства… внезапный порыв чувства… пара бокалов вина… О Терри, если бы вы только знали, как трудно мне говорить об этом.

— Боб был моим лучшим другом, — сказал Терри. — А я был до сумасшествия влюблен в вас. Сейчас, когда прошло уже столько времени, легко говорить о том, что обстоятельства… Я не знаю, что вы тогда думали обо всем этом, но я знаю, как вы чувствовали себя.

— И тогда вы уехали в Китай, — тихо произнесла она.

— Да, я уехал в Китай, — согласился Терри. — На следующий же день. И никому не оставил своего адреса. Я сделал это умышленно, чтобы таким образом раз и навсегда покончить с тем, что было.

— А через шесть месяцев умер Боб… потом пришло сообщение о вашей гибели, я никогда не могла поверить в то, что вы тоже умерли. Многие годы на столике около моей кровати стояла ваша фотография. Вы были всегда со мной… смотрели на меня… Когда я ложилась спать и когда просыпалась.

— Боб умер, так ни о чем и не узнав? — спросил он. Она кивнула и задумчиво сказала:

— Это было семь лет назад. Да, Терри, с тех пор, как вы уехали, прошло ровно семь лет.

— И вот я вернулся, Альма.

Голос Альмы задрожал, но она мужественно взяла себя в руки и продолжала:

— Нет, Терри, вы не вернулись. Зачем притворяться? Тот Терри, который уехал тогда, не вернулся, да и не мог вернуться, потому что был таким странным, нереальным. Он любил жену своего друга — и вот отправился в добровольное изгнание. И никогда уже больше не возвращался обратно. Вернулся другой Терри. Годы сделали его другим, с годами изменилась и я.

Итак, Терри, вы уехали. Вы любили меня, я любила вас. Но мне казалось тогда, что моя главная обязанность состоит в том, чтобы быть верной супругой. Вы же хотели остаться верным другом. Поэтому я боролась со своим чувством к вам, а вы боролись со своим чувством ко мне. Факт тем не менее есть факт — вы взяли и уехали. Потом Боб умер. Все свои силы я отдала карьере. Вы же свои силы направили на то, чтобы все забыть. Вы стали искателем приключений, а я стала обыкновенной труженицей… Нет, нет, Терри, не перебивайте меня, я знаю, что говорю. Я обыкновенная труженица. Я раба успеха. Вы сказали однажды, что в этом мире за все нужно платить и что цена успеха всегда выше той, которую человек готов заплатить за него. В некотором смысле вы правы, и это в вас самая плохая черта: вы всегда правы. — Она вздохнула и продолжала: — Когда вы вернулись, вы были уже другим Терри, привыкшим к приключениям, стремящимся к новым, острым ощущениям. И этот другой Терри встретил уже другую Альму, достигшую большого успеха. Некоторые даже считают ее знаменитой. Многие годы я подавляла в себе естественные чувства и желания. Все свои силы я сосредоточила на стремлении к успеху, я добилась его, но в погоне за ним я утратила способность смеяться, жить и любить. Умом я этого не понимала, но подсознательно чувствовала. Вот почему я потворствовала Синтии в ее милых забавах. Мне нравилось смотреть, как она наслаждается жизнью, но это еще не все: во мне, Терри, развился комплекс страдалицы или что-то вроде этого. Я стала думать о том, что девушки, подобные Синтии, милые, легкомысленные, без труда завоевывающие сердца мужчин, могут запросто играть с жизнью и не бояться обжечь при этом свои нежные пальчики, но что за их спиной всегда должна быть какая-то женщина с материнским инстинктом, которая наблюдает за ними и всячески пытается оградить их от ударов судьбы.