Смерть таится в рукаве - [39]

Она быстро, судорожно вдохнула воздух.

— Вы обо всем этом не подумали? — спросил Терри. Она покачала головой, взгляд у нее был, как у затравленного зверя.

— Это как раз то, чего я боялся. А теперь расскажите, каким образом туда попала картина?

Мы сняли с подрамника холст, скатали его. Джордж спрятал его под пальто. Я дала ему ключ от моей квартиры. Он отправился туда, нашел свободный подрамник, прикрепил к нему портрет Мандры и незаметно удалился.

Терри покачал головой.

— Леверинг был сегодня у прокурора округа.

— Я знаю, Терри. Но они почти сразу же его отпустили. Он не пробыл там и пятнадцати минут.

— Вы с ним после этого разговаривали?

— Да.

— Каким образом вы связались?

— По телефону. Я звонила ему два или три раза. Когда он наконец поднял трубку, я спросила, где он был. Он все мне рассказал. Я попросила его приехать ко мне, но перед этим убедиться, что за ним никто не следит. Потом я отдала ему портрет и сказала, что ему нужно сделать с этим портретом.

Терри медленно произнес:

— Я не доверяю Леверингу. Альма горько заметила:

— Я знаю. Но это несправедливо. Он так предан Синтии и мне, он мог бы стать и вашим другом, если бы вы этого захотели.

Терри покачал головой.

— Боюсь, что кто-то здорово подвел вас.

— Что вы имеете в виду, Терри?

— Не далее как час назад я видел этот портрет в квартире женщины, которая называет себя вдовой Мандры, которая ненавидит вас с Синтией и утверждает, что Джекоба Мандру убила Синтия.

Альма встала с кресла медленно, как приговоренный к смерти заключенный, который слышит звук шагов приближающегося к его камере палача.

— Терри! — воскликнула она.

Она подошла к нему, упала вдруг на колени и обвила руками его ноги.

— Терри, я боюсь! — воскликнула она.

Он с понимающим видом кивнул. Он не пытался утешить ее словами, в слова они оба не верили.

— Давайте попробуем разобраться, что же все-таки произошло, — предложил он. — Есть две возможности. Либо Леверинг где-то допустил ошибку, либо полицейские обнаружили портрет и передали его вдове Мандры.

— Спасибо, Терри, хотя бы за то, что вы не подозреваете Леверинга в умышленном обмане.

Некоторое время они сидели в задумчивом молчании.

— Если Леверинг действительно сделал что-то не так, скоро сюда нагрянет полиция, — сказал он. — Вы готовы к такому обороту, Альма?

— Да, я готова, если это коснется лишь меня. Меня беспокоит только Синтия. Мне все равно. Я боюсь за Синтию. Она ведь еще совсем ребенок, Терри.

— Нет, Альма, — медленно растягивая слова, произнес Терри. — Она не ребенок. Она женщина. Она всего на три года младше вас.

— Знаю, Терри. Может, вы и правы. И все же она ребенок. Жизнь еще по-настоящему не коснулась ее.

— Не нужно пытаться ограждать Синтию от жизни. Это бессмысленно, — серьезно заметил Терри.

Она подняла на него глаза.

— Терри, меня жизнь потрепала, и я не хочу, чтобы она потрепала и Синтию.

— И как она вас потрепала, Альма?

— Не могу объяснить. Мне кажется, что такие вещи вообще невозможно объяснить. С жизнью невозможно схватиться в открытую. Просто невозможно. Жизнь сводит на нет все твои попытки защититься, она действует, как ржа, которая медленно, но верно разрушает железо, и вот в один прекрасный миг ты вдруг понимаешь, что схватка эта тобою проиграна, а ты даже и не подозреваешь, что она вообще была.

Он покачал головой и кончиками пальцев нежно потрепал волосы у нее на виске.

— Возможно, цена, которую вы заплатили за успех, оказалась слишком высокой.

— С чего вы это взяли? — спросила она.

— Тут дело не в вас одной, — сказал он, поглаживая ее волосы. — Это происходит со всеми, кто сосредоточивает свои усилия на стремлении добиться успеха. Видите ли, Альма, жизнь — это тяжкое состязание. Не важно, к какой цели ты стремишься, найдутся миллионы людей, которые будут добиваться того же. Из этих миллионов достаточно высокой одаренностью обладают сотни тысяч. Поэтому дело тут не в таланте, а в умении приспособиться. Победителей отличает готовность жертвовать тем, чем другие жертвовать не могут.

— Вы хотите сказать, что мне не нужно было бороться, что надо было покориться судьбе?

— Нет, — возразил он. — Я вовсе не хочу так сказать. Дело тут намного серьезнее. Вопрос в том, какую именно цель вы выбираете.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Терри, расскажите мне об этом. Я хочу знать. Жизнь потрепала меня, она потрепала почти всех моих знакомых, а вот вас пощадила. Я пытаюсь делать все возможное, чтобы она пощадила и Синтию, но у меня, как видите, ничего не получается. Синтия — как котенок, который гоняется по комнате за скомканной бумажкой. Мне бы хотелось сидеть где-нибудь с краешку и наблюдать за ней. Она совсем не думает о последствиях, и мне бы хотелось, чтобы так и оставалось. Знаете, Терри, когда я вижу человека, который только и делает в жизни, что резвится, готова биться об заклад, что за ним есть кто-то, кто принимает на себя все удары, обычно это отец или мать, которые лелеют свое дитя, или сестра, как это у нас с Синтией. Синтия постоянно попадает в переделки, и я постоянно выручаю ее. И вот теперь она попала в такую переделку… Я боюсь, что на этот раз мне не помочь ей.