Смерть Сталина. При чем здесь Брежнев? - [23]

Приведем еще один пример такого публичного признания, которое состоялось за год с небольшим до свержения Хрущева с властного Олимпа. Это позорное действие случилось 19 июля 1963 года в Кремле на митинге в честь венгерской партийно-правительственной делегации.

В своей речи, которая транслировалась Всесоюзным радио и «Интервидением» на территорию СССР и на Европу, говоря об И.В. Сталине, Хрущев рубанул правду-матку:

— В истории человечества было немало тиранов жестоких, но все они погибли так же от топора, как сами свою власть поддерживали топором.

В празднично оформленной газете «Правда» от 20 июля 1963 года был напечатан подробный отчет о митинге во Дворце съездов, но слова, сказанные Хрущевым о насильственной смерти Сталина, из текста стенограммы изъяли и миллионам людей, которые накануне своими ушами слышали хрущевские «признания» про «топор возмездия», «Правда» приказала не верить своим ушам.

Но История дама серьезная, и для того, чтобы потомки узнали об этом «историческом самопризнании» Хрущева, она распорядилась так, что это 82-минутная запись выступления Хрущева в Кремлевском Дворце съездов сохранилась и дошла до наших дней. Фонограмма находится в Российском государственном архиве фондодокументов. И. Чигирин, «раскопавший» все это, опубликовал отрывок из речи Хрущева, прозвучавшей на весь мир 19 июля 1963 года, и параллельно текст из газеты «Правда», опубликованный на следующий день в виде таблицы, в которой поабзацно сверяются оба текста[40]. Любознательный читатель найдет там немало весьма курьезных фрагментов в речи Хрущева, красноречиво свидетельствующих о его трехклассном образовании. Эта таблица была составлена ее автором следующим образом:

«Одев наушники и расстелив перед собой копию газеты «Правда» за 20 июля 1963 года, я начал сличать тексты. Такая же возможность сейчас предоставляется и вам (стоит только внимательно изучить тексты в указанной таблице. — А.К.).

Сравнение звукового и текстового материала, опубликованного в «Правде» 20 июля 1963, подтверждает, что все было именно так— в прямом эфире Н.С. Хрущев публично сообщил миру об умышленном убийстве И.В. Сталина.

Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Но не всегда. Во избежание ненужных вопросов об истинной причине смерти Сталина, партийный аппарат знал, что эту тайну раскрывать было ни в коем случае нельзя, и вылетевшее слово поймал.

Официальная газета СССР «Правда» купюрой самой опасной части речи Н.С. Хрущева подтвердила факт насильственной смерти И.В. Сталина».[41]

Автор столь плодотворного исследования убежден, что Хрущев этим выступлением поставил точку в признаниях о своем участии в акции возмездия тирану за его преступления. Это не совсем так, но обоснование этого нашего мнения мы приведем немного позднее.

Глава 2. Свидетельские показания «Охраны», или Легенда полковника П. Лозгачева

Под термином «охрана» мы будем понимать коллективного свидетеля смерти И.В. Сталина, которым является коллектив чекистской охраны, обслуживавший Сталина, находившегося в ту пору на Ближней даче в Кунцево.

Впервые показания истинных свидетелей смерти Сталина опубликовал Д. Волкогонов в двухтомнике «Триумф и трагедия», воспользовавшись материалами неопубликованных воспоминаний одного из бывших телохранителей Сталина, а с 1935 года служившего начальником службы безопасности Большого театра, полковника А. Рыбина. Его мемуары в виде рукописи под названием «Железный солдат» и по сей день хранятся в Музее революции. На основании материалов рукописи и личных бесед с А. Рыбиным Д. Волкогонов написал: «…наступило 20 часов, затем 21, 22 часа (1 марта 1953 года. — А.К.) — в помещениях Сталина полная тишина. Беспокойство достигло крайней точки. Среди помощников и охраны начались споры: нужно идти в комнаты, зрели дурные предчувствия. Дежурные сотрудники М. Старостин, В. Туков, подавальщица М. Бутусова стали решать, кому идти. В 23 часа пошел Старостин, взяв почту как предлог, если «Хозяин» будет недоволен нарушением установившегося порядка»[42].

То есть, вопреки твердо установившемуся мнению, что впервые обнаружил Сталина в беспомощном состоянии дежурный помощник коменданта П. Лозгачев, Д. Волкогонов, со слов А. Рыбина, утверждает, что это сделал М. Старостин, который: «…прошел несколько комнат, зажигая по пути свет и, включив освещение в малой столовой, отпрянул, увидев на полулежащего Сталина в пижамных брюках и нижней рубашке. Он едва поднял руку, позвав к себе Старостина, но сказать ничего не смог. В глазах были ужас, страх и мольба. На полу лежала «Правда», на столе открытая бутылка «Боржоми». Видимо, здесь Сталин лежал уже давно, т. к. свет в столовой не был включен. Прибежала на вызов Старостина потрясенная челядь, Сталина перенесли на диван. Несколько раз он пытался что-то произнести, но раздавались лишь какие-то неясные звуки. Кровоизлияние в мозг парализовало не только речь, но затем и сознание»[43].

Версия о трагических событиях, случившихся вечером 28 февраля и в первых числах марта 1953 года, приписываемая охране, родилась не сразу, поскольку до 1977 года никто из свидетелей этих событий никак себя не проявлял. И только 5 марта 1977 года, в очередную годовщину смерти Сталина, полковник А. Рыбин, бывший военный комендант Большого театра, собрал оставшихся к тому времени в живых бывших охранников, и они, вероятно, все вместе выработали единую линию, которой надо было придерживаться, при воспоминаниях о произошедшем на Ближней даче Сталина, которую мы будем впредь именовать «легенда Лозгачева». По своей ли инициативе организовал А. Рыбин опрос своих бывших сослуживцев, или кто-то попросил его об этом (а может быть, приказал) — не ясно, но в самом этом факте уже чувствуется элемент загадочности. Действительно, 24 года никто не озаботился о том, чтобы охранники «вспоминали» об этих событиях, причем совершенно одинаково, а тут приспичило. Уж не принудили ли А. Рыбина организовать этот опрос? Хотя нет, не верится. Тем более, что страна жила в благостное время брежневского не то застоя, не то застолья и, казалось бы, кому это понадобилось — ворошить старую, почти забытую историю, искать изрядно постаревших охранников и внушать им, как нужно «вспоминать» о тех печально знаменитых событиях. В смутные постсталинские времена и в эпоху Хрущева никто не вспоминал, а тут нате вам — вспомнили!