Смерть притаилась в зарослях. Очерки экзотических охот - [46]

Охотники прошли по следу уже более двух миль. Трижды останавливались там, где леопард клал свою жертву, чтобы перехватить ее поудобнее. Кроме нескольких небольших мазков крови, нигде не было видно заметных следов жертвы — всюду трава, сухие серые заросли. И только следопыт с его унаследованным от предков чутьем каким-то чудом отыскивал мельчайшие следы крови на траве.

Так вышли они на относительно открытое место. Впереди на довольно приличном расстоянии в горячем воздухе струилась, словно мираж, зелень нескольких редких высоких деревьев, выделяясь на фоне серебристого бушвельда. Следопыт остановился и, подождав, когда к нему подойдет Питер, указал скрюченным пальцем на зелень деревьев и прошептал на тсвана: «Каха, морена!» («Он там, господин!») Словно ящерицы забегали внутри Питера. Он знал, что следопыт не ошибается никогда. Охотники прошли еще немного вперед по направлению к роще.

С верхушки старого термитника Питер внимательно стал прощупывать в бинокль сантиметр за сантиметром кроны деревьев. Он обшаривал взглядом каждый подозрительный выступ, переплетения ветвей, каждый нарост на стволе или затененные основания сучков. Все было тихо и спокойно. Ни звука. Не потому ли и возникла у Питера уверенность, что людоед здесь? Ни щебета птиц, ни обезьян с их суетой. Людоед здесь и лежит где-то в тени листвы. К тому же след зверя ведет прямо к одному из деревьев. Питер приготовил винтовку и сделал только два шага в сторону деревьев — и сердце его сжалось в комок. Он увидел, как янтарного цвета тело в черных разводах отделилось от ствола и замедленно, плавно переместилось в траву. Все произошло без единого звука, как в заполненном маслом пространстве. Леопард растворился в траве, будто привидение, сгинул в туман.

Питер выругался про себя и только процедил сквозь зубы: «Упустили». Да, шанс застать леопарда у жертвы, когда он отдыхал, утолив голод, упущен. Однако не все потеряно. Допустим, зверь не чувствует никакой связи между охотниками и добычей. Люди двигались в траве спокойно, бесшумно, скученно. Возможно, зверь до вчерашнего вечера вообще никогда не видел человека. Питер поднял бинокль и вновь стал внимательно изучать дерево, с которого спрыгнула кошка. Наконец-то на одной из верхних развилок он нащупал глазами труп мальчика. Зрелище было из тех, что не поддаются описанию, и охотник поспешил опустить бинокль. Надо было принимать решение. Он дал сигнал, и все трое вернулись немного назад, в буш, чтобы выработать план действия.

Единственный шанс взять зверя — подкараулить его у жертвы. Может быть, леопард вернется сюда до темноты. Без сомнения, он видел охотников, однако, если он совершенно не боится людей, о чем говорило его поведение, можно было попробовать. К тому же, видимо, он не охотился после ночи и провел утро у добычи. Значит, есть хоть доля уверенности, что голод заставит его вернуться к дереву. В другом месте зверь не вернулся бы к добыче, увидев людей. Но здесь, в Нгамиленде, в глухом углу Ботсваны, должно быть, люди представлялись леопарду только разновидностью обезьян, и он не очень-то обеспокоен их появлением у добычи. Очень осторожно охотники, боясь, что зверь находится поблизости, направились к дереву. На некотором расстоянии от него Питер заметил старый термитник, у основания которого чернело углубление. Может, бородавочник присмотрел себе место для норы? А может, когда-то здесь было обиталище трубкозуба. Вот бы залечь в эту пещеру и посторожить леопарда. Очень удобная позиция. Дерево хорошо видно, труп мальчика прямо против пещеры в термитнике, и можно оставаться незаметным для зверя. И не нужно нарушать тишину сооружением другой засидки-укрытия. Решение принято.

Молча из заплечного мешка Симоне достал камуфляжный светлый костюм, сшитый из москитной сетки. Питер натянул его на себя. Чтобы не блестело лицо на солнце, на голову натянул капюшон из такой же москитной сетки. Помощники припорошили его ноги и спину сухой пылью с термитника. Он залез в пещеру. Она оказалась недостаточно глубокой, но все же скрывала его до половины. Пришлось еще немного присыпать его высохшей травой и тонкими ветвями. Дробовик и винтовку Питер расположил прямо под рукой. Чтобы потом не делать лишних движений, последний раз попил воды. Оба его помощника, шумно и громко разговаривая, стали уходить по той же тропинке, по которой все пришли сюда. Питер надеялся, что леопард едва ли различит, сколько людей пришло, сколько ушло. Питер остался один в тишине и неподвижности.

Томительные, жаркие часы полдня тянулись невыносимо долго. Питеру казалось, что он лежит здесь вечность. Кругом стояла тишина, ни движения, ни звука. Только солнце и жара. От солнца ему все казалось серым и будто вылепленным из мрамора. Пот заливал лицо, от него глаза слезились, как от кислоты. Но охотник не двигался, боясь сделать лишнее движение. Он старался не глядеть на лицо мертвого ребенка, труп которого находился прямо перед ним. Оно было покрыто большим количеством копошащихся зеленых мух. Эти же мухи досаждали и ему.

Но вот раскаленный шар солнца коснулся верхушек деревьев. У Питера не было часов, все удлиняющиеся тени подсказывали ему, что шел уже пятый час. Он заметил, как в стороне с дерева спустилась обезьяна. Минутой позже прямо перед ним — до них можно было дотянуться рукой — прошел выводок красношеих франколинов. Солнце уже пробивалось сквозь листву деревьев. Питер ругал себя, что не сделал лишних глотков воды. Жажда съедала его, мысль о воде становилась навязчивой, затмевая все другие.