Смерть приходит в Пемберли. Невинная кровь - [68]

– В тех обстоятельствах, сэр, мне это не пришло в голову.

– Конечно, мистер Дарси. Могу понять, почему это не пришло вам в голову. Рядом находился человек, которого вы, несмотря на ваши утверждения, считали убийцей. Действительно, зачем тогда искать кого-то еще?

Прежде чем Дарси успел ответить, Саймон Картрайт увенчал свой триумф заключительными словами:

– Должен поздравить вас, мистер Дарси, у вас острый ум, который обладает замечательной способностью логически выстраивать мысль даже в такие моменты, когда большинство из нас утратили бы эту способность. Перед вами открылась картина, полная беспримерного ужаса. Я спросил о вашей реакции на слова обвиняемого, которого вы и ваши товарищи нашли стоящим на коленях с окровавленными руками над трупом убитого друга. Оказывается, вы в ту же секунду пришли к выводу, что тут имело место разногласие, вынудившее капитана Денни выйти из коляски и побежать в лес; вспомнили разницу в весе и росте мужчин и важность этого; заметили, что на месте преступления отсутствует орудие убийства, которым можно было нанести подобные раны. Да, убийца не был столь любезен, чтобы оставить его на всеобщее обозрение. Спасибо. Вы можете быть свободны.

Отчасти к удивлению Дарси, мистер Микледор не стал устраивать перекрестный допрос, и тогда Дарси решил, что защитник просто не видит возможности смягчить нанесенный его показаниями ущерб. Он не помнил, как вернулся на свое место. Его охватили отчаяние и гнев. Он проклинал себя и называл законченным тупицей. Ведь говорил же ему Элвестон, как надо отвечать на вопросы. «Перед ответом подумайте, но недолго, иначе сложится впечатление, что вы прикидываете, что лучше сказать. Отвечайте просто и точно, не говорите больше, чем надо, никогда не приукрашивайте; если Картрайт захочет знать больше, он сам спросит. Беда – когда свидетель говорит слишком много, а не слишком мало». А он сказал слишком много – и это провал. Несомненно, полковник поведет себя умнее, но вред нанесен.

Дарси почувствовал на своем плече руку Элвестона.

– Я нанес большой ущерб защите? – спросил с печалью в голосе Дарси.

– Вовсе нет. Вы, свидетель обвинения, произнесли очень действенную речь для защиты, ее не мог произнести Микледор. Присяжные речь слышали, вот что важно, и Картрайт не может стереть ее из их памяти.

Свидетели обвинения по очереди давали показания. Доктор Белчер дал заключение о причине смерти убитого, а полицейские дотошно описали свои безуспешные попытки найти действительное орудие убийства, хотя под листвой и нашлись каменные плиты. Несмотря на усиленные поиски и расспросы, в указанное время в лесу не обнаружили следов дезертира или другого постороннего человека.

Наконец на свидетельскую трибуну вызвали полковника виконта Хартлепа. Воцарилось полное молчание, и Дарси подумал: интересно, почему Саймон Картрайт поставил такого важного свидетеля последним в своем списке? Может, обвинитель надеялся, что впечатление от показаний полковника будет действеннее и продолжительнее, если присяжные услышат их последними? На полковнике была военная форма, и Дарси вспомнил, что у него сегодня во второй половине дня встреча в Военном министерстве. Он прошел к месту дачи показаний так естественно, словно совершал утреннюю прогулку, отдал легкий поклон судье, принес присягу и стоял, ожидая, когда Картрайт начнет допрос, с легким нетерпением (как показалось Дарси) профессионального защитника отечества, нацеленного на победу; готового оказывать должное уважение суду, но дистанцирующего себя от его нелепых допущений. С достоинством кадрового военного, перед судом стоял офицер, считавшийся одним из самых красивых и галантных в британской армии. По залу пробежал шепот, который быстро стих, и Дарси видел, как нарядные светские дамы с интересом подались вперед – точь-в-точь, подумал Дарси, как украшенные ленточками ручные собачки трепещут и волнуются при запахе любимого лакомства.

Полковника просили рассказать буквально по минутам все, что происходило после его возвращения с вечерней прогулки, когда он присоединился к поисковой группе, вплоть до приезда сэра Селвина Хардкасла, начавшего вести расследование. Во время убийства капитана Денни у него была личная встреча с гостем, остановившимся в «Кингз-Армс» в Ламтоне, куда он приехал верхом. Затем Картрайт спросил о тридцати фунтах, найденных у Уикхема, на что полковник невозмутимо ответил, что эти деньги он сам ему дал, чтобы обвиняемый мог заплатить долг чести, и только необходимость заставляет его нарушить данное обещание держать все в тайне. Он не намерен разглашать имя того, кому предназначались деньги, но это не капитан Денни, и эти деньги никак не связаны со смертью капитана.

Тут ненадолго поднялся мистер Микледор:

– Можете вы дать суду слово офицера, полковник, что этот долг или дар не предназначался для капитана Денни и никак не связан с убийством?

– Могу.

Затем Картрайт вновь вернулся к значению слов Уикхема, произнесенных над трупом друга. Как понял их свидетель?

Полковник несколько секунд молчал и потом заговорил:

– Я не могу, сэр, читать мысли другого человека, но я согласен с мнением мистера Дарси. Мое мнение родилось интуитивно, а не в результате обстоятельной оценки фактов. Я не отношусь к интуиции с презрением – она несколько раз спасала мне жизнь, и в основе ее, конечно, лежит мгновенная оценка ярких фактов; интуицию нельзя назвать ложной только потому, что мы не осознаем вызывающих ее причин.