Смерть приходит в Пемберли. Невинная кровь - [164]

Остаток дня миссис Пэлфри изо всех сил пыталась внимательно выслушивать каждое дело. Перед ней тянулась печальная процессия неудачников, преступников, лишенцев. Женщина вчитывалась в страницы, полные нищеты, безысходности, отчаяния, – и чувствовала, как растет и давит на плечи бремя ее собственного бессилия, собственной ненужности. Потом, когда заседание окончилось и Хильда в одиночку вышла из здания суда на солнце, ее охватило желание проведать Филиппу. Приемную мать потянуло поговорить с ней, убедиться, все ли в порядке… Пустые, несбыточные грезы. Девушка ясно дала понять, что хочет хотя и временного, но полного разрыва. С другой стороны, когда еще Хильда окажется так близко к Дэлани-стрит? Почему бы просто не взглянуть на дом, где они живут?

И женщина тронулась, потупив, как обычно, глаза, избегая наступать на узкие трещинки между камнями мостовой. Даже малым детям известно: от этого все невезение… Кстати, время выбрано самое неподходящее. Они ведь наверняка работают. А значит, скоро вернутся. Хоть бы не столкнуться с ними на улице. Филиппа примет мать за какую-то шпионку. Она так настаивала на уединении. Велела не заходить, не говорить никому, где поселится. Девушка и адрес-то свой дала неохотно, только ради писем, которые могут ей прийти. Ну и просто на случай непредвиденных обстоятельств. Каких, интересно? Насколько плох должен быть Морис, чтобы получить право на разговор с дочерью? Ибо проблемы Хильды вряд ли кого-то всерьез обеспокоят… «Господи, – взмолилась женщина, – не дай им увидеть меня, пожалуйста». Всю свою жизнь она забрасывала небеса отчаянными, неразумными петициями: «Прошу Тебя, Боже, пусть крем-брюле получится вкусным», «Пожалуйста, помоги мне понять Филиппу», «Пожалуйста, Господь, не дай мне покраснеть на этом заседании», «Умоляю, пусть Морис опять меня полюбит». Крем-брюле неизменно выходило на славу, хотя, конечно, с этим она и сама бы как-нибудь справилась. Что же касается наивных и глупых просьб о любви, то они оставались без ответа. Миссис Пэлфри не удивлялась. После свадьбы она перестала ходить в церковь, доказав тем самым, кого боится больше: Мориса или же Бога. С какой стати Бог станет ее слушать?

Хильда продолжала брести, не замечая молчаливого провожатого, который тенью следовал за ней по другой стороне тротуара, пусть на почтительном расстоянии, зато копируя каждый шаг, торопясь пересечь дорогу на тот же сигнал светофора.

18

Наконец-то нашлись!.. Внешне спокойный и невозмутимый, Норман стоял посреди улицы, кротко моргая за толстыми стеклами очков. На самом деле его подмывало воздеть руки, вопя от восторга. Забытый мальчишка, проводивший воскресенья в брайтонской методистской церкви, мечтал преклонить колени прямо на жестких камнях мостовой. Все-таки он был прав: парочка никуда не делась из Лондона. Вот их жилье, рукой подать, квартира над лавкой зеленщика, дом номер двенадцать.

Десять минут назад миссис Пэлфри помедлила здесь, подняла взгляд, торопливо миновала магазин, вернулась обратно, снова запрокинула голову. Ей бы в полицию тайной осведомительницей, и то ни за какие деньги не сработала бы лучше! Минуты две она так расхаживала, потом купила два крупных апельсина с лотка, опасливо косясь на окна квартиры. Видимо, боялась встретиться с Филиппой и ее матерью нос к носу. Что же так растревожило миссис Пэлфри, к чему эта скрытность? Быть может, девушка сама потребовала оставить их в покое. Неизвестно еще, какие отношения у нее с приемными родителями, если его догадка насчет удочерения вообще соответствует истине. Ну разумеется! Девчонка похожа на убийцу, как родная, но при этом носит фамилию Пэлфри. Пожалуй, новая семья не в восторге от ее ухода из дому. Скейса охватило радостное предчувствие: а вдруг таинственный визит – первый шаг на пути к примирению? Если Филиппа вернется на Кальдекот-Террас, оставив убийцу жить в одиночестве, задача преследователя упростится.

Купив апельсины, женщина ускорила шаг, засеменила по Мелл-стрит в направлении Эджвер-роуд и заняла очередь на двадцать шестой автобус до Виктории. Явно собралась домой. Норман решил не тратить время на проводы и чуть ли не бегом устремился обратно, опасаясь упустить момент появления убийцы с дочерью – реальное доказательство победы. Впрочем, мужчина уже не сомневался в своей удаче. Сердце пело знакомый гимн торжества и страха. Скейса вновь обуревал пьянящий восторг десятилетнего мальчишки, затаившегося на мокром песке под брайтонским пирсом: в ушах грохочет море, а худенькие руки сжимают богатую добычу последней «прогулки». Тогда, как и теперь, Норман совершенно не испытывал угрызений совести. Странно подумать: долгие годы невинный ребенок постоянно жил под гнетом непонятного стыда, избавившись от него, как только стал воришкой. Вот и сейчас: лишь вонзив кухонный нож в горло Мэри Дактон, мужчина по-настоящему отделается от вины, терзавшей его со дня смерти Джули, отделается навеки. Трудно сказать, полегчает ли усопшей супруге, но он-то уж точно обретет свободу.

И вот они появились. На сей раз Скейс оказался подготовлен к встрече и не дрогнул при виде убийцы. Обе оделись довольно просто, в широкие брюки с пиджаками, у Филиппы через плечо была перекинута сумка. Девушка заперла дверь подъезда, что-то сказала матери, потом они вместе пошли к Мелл-стрит. Норман заторопился вперед, уверенный, что женщины направляются в сторону Бейкер-стрит и Уэст-Энда, однако же, обернувшись через плечо, увидел пару в каких-то сорока футах за своей спиной. Мужчина быстро нырнул в переулок и переждал, пока они уйдут.