Смерть приходит в Пемберли. Невинная кровь - [160]

Девушка молчала. Должно быть, решила, что Норман стесняется показаться с ней перед знакомым человеком. Скейс поспешил прибавить:

– Я всегда его недолюбливал. Надоеда еще тот, вечно лез не в свои дела – ну, вы знаете, как это бывает. Прилипнет, потом не отвяжешься.

– Похоже, он сделал вам очень больно, – мягко сказала Вайолет.

– Да нет. Не так уж… Просто… Я-то надеялся благополучно обо всем забыть, а тут он… Знаете, на этой клумбе такие красивые желтые розы. Непременно разыщу табличку и скажу вам, как они называются.

– Я знаю, – произнесла она. – «Сияние летнего солнца».

Мужчине стоило большого труда взять себя в руки. Его мутило от досады. Убийца и дочь были вместе. Уже поворачивая, он заметил Мэри Дактон, склонившуюся над розовым кустом. Наконец-то Скейс нашел их – однако прежде связал себе руки. А ведь лучшей возможности нельзя и представить. Мог бы подобно девице занять скамью неподалеку и греться на солнышке, посматривая в их сторону одним глазом. В парке к вечеру становится все многолюднее. Ну а когда соберутся домой – нет ничего проще, нежели преследовать в подобной толпе, с его-то заурядной внешностью. В крайнем случае легко прибегнуть к помощи бинокля. Ими здесь многие пользуются. Отдыхающим нравится наблюдать за редкими видами водяных птиц. Время, место, удача были на его стороне – а он упустил их!

Поначалу Скейс даже подумывал оставить спутницу на скамье и скрыться, сочинив какую-нибудь отговорку, но тут же устыдился этой мысли. В конце концов, им обоим возвращаться в ту же гостиницу. Девушка будет ждать объяснений, и что он скажет? Мало того – Филиппа Пэлфри его увидела. Улыбнулась ему. И возможно, вспомнит при встрече.

Эта ее улыбка, при всей своей непосредственности, искренности, чистом, лишенном сексуального призыва дружелюбии, устрашила мужчину, ибо слишком уж походила на приглашение разделить с ней блаженство теплого дня, благоухание роз, телесную радость жизни. «Все мы люди и наслаждаемся одним и тем же», – как бы говорила она. Скейса вообще коробили подобные проявления человечности, тем более не ждал он их от дочери убийцы. Да, но вправду ли все так просто? Безмолвно шагая обратно в гостиницу, Норман силился подробно воскресить в памяти минуту, когда он наткнулся на взгляд Филиппы и в ужасе повернул прочь. Ведь он не обманулся? Девчонка улыбалась от удовольствия, и только… Не могла же она узнать мужчину, проникнуть в его замыслы? Лишь сумасшедший прочел бы в уголках этих растянутых губ согласие заговорщицы, разделенную тайну.

Одно верно: для Вайолет день оказался испорчен. А как хорошо все начиналось! Девушке понравился обед, и в парке им было весело. Норман вдруг понял, что ему легко с ней общаться. Миг – и мимолетное счастье разбито. Даже Арабика понуро плетется сзади с опущенным хвостом. Зато будет урок: отныне придется нести свое бремя в одиночку. Любая попытка вторгнуться в мир обычной взаимности, проявить заботу о ком-то и получить добрый ответ может стать роковой оплошностью. Пока не достигнута цель, расслабляться рано.

16

И вот наконец во вторник тридцать первого августа миссис Пэлфри вывела его на след. Утром Норман, как обычно, сидел у окошка, направив бинокль на двери шестьдесят восьмого дома. Хозяйка появилась на пороге, как положено, в четверть десятого. Скейс отметил время по наручным часам. Хотя это не играло особой роли, мужчина привык запоминать каждое событие с точностью до минуты, словно вжился в образ книжного шпика. Что-то в наружности женщины заставило его насторожиться. Во-первых, наблюдатель не увидел ни продуктовой сетки, ни тележки для тяжелых товаров, только нелепую дамскую сумку гигантских размеров. Место привычного кардигана занял желтовато-коричневый пиджак непонятного покроя, чуть более длинный, чем требовала мода. Голову миссис Пэлфри окутывала бело-голубая шаль; при этом погода стояла теплая, и ветер еле слышно гудел за окном. Очевидно, женщина боялась испортить прическу. Но удивительнее всего были коричневые перчатки, придававшие странному наряду налет элегантности. Они-то и убедили мужчину, что это не простой будничный выход.

Недолго думая Норман схватил рюкзак и ринулся на улицу. Женщина опередила его всего на пятьдесят ярдов. Шагая за ней через мост Эклстон, Скейс начал волноваться, как бы дамочка не уехала на такси, но потом с облегчением увидел, как она сворачивает в подземку. Мужчина в панике зашарил по карманам, ожидая очереди за билетами, наконец отыскал два десятипенсовика, сунул их в автомат и просочился за хозяйкой шестьдесят восьмого дома через ограждение. На эскалаторе он держался как можно ближе, боясь, что беглянка сядет в уходящий поезд, однако, на свое счастье, еще не успев сойти со ступеней, услышал мерный удаляющийся гул. Следующая электричка подошла довольно быстро, и вагон был наполовину пустым. Норман занял место у самой двери, на расстоянии от миссис Пэлфри. А та напряженно сидела, пожирая глазами рекламные плакаты перед собой, уронив руки в перчатках на плотно сомкнутые колени. Вид у нее был крайне озабоченный и тревожный. Точно у человека, собирающегося с духом перед неприятным допросом или опасной операцией. Так по крайней мере почудилось мужчине, хотя, возможно, у него просто разыгралось воображение.