Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина - [6]

— Ты совершенно прав, я уверена.

— Но отец так настаивает на своем, что его не переубедишь. Он станет возмущаться: «Я велел тебе расплачиваться маслом. Все делается не так, когда меня нет. Ты пока еще ничего не смыслишь в делах». Сколько, он думает, мне лет? Он не понимает, что я мужчина в самом расцвете сил, а он уже старик. И когда он отказывается от любой нетрадиционной сделки, мы только проигрываем. Чтобы стать богатым, нужно рисковать. Я смотрю дальше собственного носа и ничего не боюсь, а у моего отца этих качеств нет.

Не отрывая глаз от ребенка, Кайт ласково проговорила:

— Ты такой храбрый и умный, Себек.

— На этот раз, если ему не понравится то, что я сделал, и он опять примется меня ругать, я скажу ему всю правду. И если он не позволит мне поступать по собственному разумению, я уйду. Навсегда.

Кайт, которая протянула к ребенку руки, резко повернула голову и застыла в этой позе.

— Уйдешь? Куда?

— Куда глаза глядят! Мне надоело выслушивать попреки и придирки старика, который чересчур много мнит о себе и не дает мне показать, на что я способен.

— Нет, — твердо сказала Кайт. — Нет, говорю я, Себек.

Он уставился на нее во все глаза, словно только сейчас заметил ее присутствие. Он так привык к тому, что она лишь вполголоса поддакивает ему, что воспринимал ее как некий убаюкивающий аккомпанемент к своим речам и часто вообще забывал о ее существовании.

— Что ты имеешь в виду, Кайт?

— Я хочу сказать, что не позволю тебе делать глупости. Все имущество — земля, поля, скот, лес, лен — принадлежит твоему отцу, а после его смерти перейдет нам — тебе, Яхмосу и детям. Если ты поссоришься с отцом и уйдешь из дому, он разделит твою долю между Яхмосом и Ипи — он и так чересчур благоволит к нему. Ипи это знает и часто злоупотребляет благосклонностью отца. Ты не должен играть ему на руку. Если ты поссоришься с Имхотепом и уйдешь, Ипи от этого будет только в выигрыше. Нам нужно думать о наших детях.

Себек не сводил с нее глаз. Потом коротко и удивленно рассмеялся.

— Никогда не знаешь, чего ожидать от женщины. Вот уж не предполагал, Кайт, в тебе столько решительности.

— Не ссорься с отцом, — настойчиво повторила Кайт. — Промолчи. Веди себя благоразумно, потерпи еще немного.

— Возможно, ты и права, но ведь могут пройти годы. Пусть отец пока хоть сделает нас совладельцами.

— Он не пойдет на это, — покачала головой Кайт. — Он слишком любит говорить, что мы все едим его хлеб, что мы зависим от него и что без него мы бы пропали.

Себек взглянул на нее с любопытством.

— Ты не очень жалуешь моего отца, Кайт.

Но Кайт уже снова занялась делающей попытки ходить Анх.

— Иди сюда, родненькая. Смотри, вот кукла. Иди сюда, иди…

Себек смотрел на склоненную над ребенком черноволосую голову жены. Потом с тем же озадаченным выражением на лице вышел из дому.

3

Иза послала за своим внуком Ипи.

И вскоре Ипи, на красивом лице которого застыла гримаса вечного недовольства, стоял перед ней, и она скрипучим голосом распекала внука, напряженно вглядываясь в него тусклыми глазами. Хотя зрение у старухи порядком ослабело, взгляд ее по-прежнему оставался проницательным.

— Что это такое? Что я слышу? То одно не желаешь делать, то другое! Согласен приглядывать за волами, но не хочешь помогать Яхмосу или следить за пахотой? К чему это приведет, если ребенок вроде тебя будет говорить, что он желает и чего не желает делать?

— Я не ребенок, — угрюмо возразил Ипи. — Я уже взрослый, и пусть ко мне относятся как к взрослому, а не держат на побегушках, поручая без моего ведома то одно, то другое. И пусть Яхмос мною не командует. Кто он такой, в конце концов.

— Он твой старший брат и ведает всеми делами во владении моего сына Имхотепа, когда тот отсутствует.

— Яхмос — дурак, недотепа и дурак. Я куда умнее его. И Себек — дурак, хотя и хвастается, как он хорошо соображает. Отец уже велел в письме поручать мне ту работу, которую я сам выберу…

— Ничего подобного, — перебила его Иза.

— …кормить и поить меня послаще и еще добавил, что ему очень не понравится, если до него дойдут слухи, что я недоволен и что со мной плохо обращаются.

Повторив наставления отца, он улыбнулся хитрой, злорадной улыбкой.

— Ах ты, негодник! — в сердцах бросила Иза. — Так я и скажу Имхотепу.

— Нет, бабушка, ты этого не скажешь.

Теперь он улыбался ласково, хотя и чуть нагло.

— Только мы с тобой, бабушка, из всего нашего семейства умеем соображать.

— Ну и наглец же ты!

— Отец всегда поступает, как ты советуешь. Он знает, какая ты мудрая.

— Возможно… Пусть так, но я не желаю слышать это от тебя.

Ипи засмеялся.

— Тебе лучше быть на моей стороне, бабушка.

— О чем это ты ведешь речь?

— Старшие братья очень недовольны, разве ты не знаешь? Конечно, знаешь. Хенет тебе обо всем докладывает. Сатипи и днем и ночью, как только остается с Яхмосом наедине, убеждает его поговорить с отцом. А Себек просчитался на сделке с лесом и теперь боится, что отец разгневается, когда узнает. Вот увидишь, бабушка, через год-другой отец сделает меня совладельцем и будет во всем слушаться.

— Тебя? Младшего из своих детей?

— Какое значение имеет возраст? Сейчас вся власть в руках отца, а я единственный, кто имеет власть над ним.