Смерть президента - [6]

— Где?

— Да это я так… К слову.

— Хорошо, — Суковатый опять что-то записал на листке отрывного календаря. — Это все семечки… Главный вопрос… Ты о главном подумал?

— Это о чем? — спросил Пыёлдин, и сердце его дрогнуло — разговор невольно скатился к самому важному.

— Как ты собираешься эту дуру наверх поднять? Как ее на болты насаживать?

Прозвучал, все-таки прозвучал вопрос, которого Пыёлдин опасался больше всего. Не потому, что не знал ответа, ответ он прекрасно знал с самого начала, боялся выдать себя блеском глаз, дрогнувшим голосом, неверным движением рук. Больше того, он опасался за свой организм, который мог неведомым образом послать сигнал тревоги организму Суковатого, и тот обо всем догадается, все поймет, прозреет, спохватится…

Заминка в разговоре возникла невольная и потому естественная. Суковатый по простоте душевной понял ее так, что Пыёлдин и в самом деле не подумал о том, как поднять мачту на третий этаж, как на крыше установить, как насадить ее на стальные болты. И потому терпеливо ждал ответа, давая возможность Пыёлдину поразмыслить, поприкинуть, попытаться что-то предложить.

— А что тут думать, начальник, — проговорил Пыёлдин, не поднимая головы, только руками развел, даже не руки у него в стороны пошли, одни ладошки. — Я так прикидываю — без вертолета не обойтись.

— Где же я тебе вертолет возьму? Ты чего несешь-то?

— Ха! — Этот вопрос был уже попроще, и Пыёлдин с облегчением поднял голову, посмотрел в настороженные суковатовские глаза. — Да любая воинская часть будет счастлива нам удружить.

— Кому это нам?

— Ну… Вам и мне, — совсем уже осмелел Пыёлдин и даже усмехнулся рискованности своей шутки.

— Это почему же она будет так счастлива?

— Да все потому же, начальник!

— Отвечай, когда спрашивают! — требовательно произнес Суковатый, чуть повысив голос.

— Так ведь это… Если им ревизию хорошую устроить… Половины автоматов не досчитаются, это уж точно.

— Где же у них автоматы?

— В Чечню продали, чего тут думать! Чем чеченцы воюют? Откуда у них гранатометы, танки, самолеты и прочее добро? Все попродали! Сам помню… — В этом месте Пыёлдин спохватился и умолк, опустив голову.

— Что ты помнишь? — протянул Суковатый. — Давай-давай, рассказывай все без утайки!

— Помню, в газете читал… Дескать, не очень бережно в воинских частях к личному оружию относятся… А вы что подумали?

— Ладно, читатель, — усмехнулся Суковатый. — Вертолет, говоришь, — он задумчиво уставился в окно. — Вертолет… Знаю, есть у ребят вертолет… И грузоподъемность позволяет… Придется поговорить. Надолго он нам понадобится?

— Если все будет подготовлено, если водила ихний не дурак, да еще и трезвым окажется, если болты удачно забетонируем… То за полчаса можно управиться.

— Полчаса?! — обрадовался Суковатый.

— А чего? Можно… Но по опыту знаю — уйдет не меньше трех часов… А то и больше.

— Три часа?! — ужаснулся Суковатый.

— Смотрите сами, начальник… Прилетит… Он что, сразу схватил и поволок? Нет. Ему, водиле, надо подняться на крышу, познакомиться с обстановкой, он должен осмотреть болты, чтобы знать, как повернуть мачту, каким концом ее опустить, где приподнять… Моя задача — все объяснить, растолковать, мордой его в болты ткнуть… А он поймет не сразу, с третьего захода начнет до него доходить… В лучшем случае… Потом закрепление тросов… И опять же не с первого раза. С первого раза тросы обязательно соскользнут, потому что зэки, должен вам сказать…

— Знаю, — нетерпеливо перебил начальник тюрьмы. — Говори дальше.

— То, что я перечислил, — это уже больше двух часов. Потом поднимать начнет…

— А чего там поднимать-то?

— Ну, как… То мимо пронесет, то трубу зацепит, то зависнет на такой высоте, что до него и не дотянуться… Сколько раз, помню, бывало на трассе… — Пыёлдин задумчиво уставился в зарешеченное окно, за которым полыхала синева свободного неба.

— Дальше!

— Вот так с третьей попытки и посадим. Тут же гайками зажмем, контрики закрепим… И дело сделано. Стоит, красавица, на зависть всем остальным тюрьмам государства. Но ведь надо еще троса отцепить, а это опять для водилы посадка на тюремный двор… Потом уже можно звать сварщика, дальше все проще… Наварить ступеньки, присобачить площадку, из арматурной проволоки перила сделать…

— И все?

— А там нужно и о банкете подумать.

— О каком банкете?

— Положено, начальник… Обновку обмыть надо… А то ведь завалится площадка в неурочный час, как пить дать завалится… Вы вот с руководством воинской части коньячку отведаете, а нам на обед по компоту выдадут за хорошую работу, — Пыёлдин горестно усмехнулся. — Мы свое место знаем, сделали доброе дело — и на нары, срок досиживать, хорошую характеристику зарабатывать.

— Да ладно тебе… Поднесу коньячку, так уж и быть, — Суковатый махнул тяжелой мясистой рукой. — За хорошую работу можно по сто грамм.

— Много доволен, — пробормотал Пыёлдин, пряча глаза. — Премного благодарен, — он еще ниже опустил голову, чтобы не заметил начальник тюрьмы дьявольского блеска в его глазах.

— Отведи в камеру, — приказал Суковатый конвоиру. — Пусть пока отдыхает, сил набирается.

Пыёлдин вышел, так и не подняв глаз. Заложил руки за спину, как положено, ссутулился, вперил глаза в крашеный бетонный пол и зашагал по знакомому до каждого гвоздя коридору в камеру, провонявшую всеми человеческими отходами, которые только можно себе вообразить.